Длинные руки нейтралитета
Шрифт:
Войдя, кавторанг тут же пожалел о собственной бездумной храбрости. Лицо Нахимова было черным от горя и гнева. Сухим бесстрастным голосом он произнес:
– Приказ, что вы запросили, готов. Вот он.
Не было сказано вслух, но прямо чувствовалось дополнение: 'И убирайтесь отсюда к разэтакой матери'.
Надо было что-то сказать. Младший по званию встал по стойке 'смирно'.
– Ваше превосходительство, экипаж 'Морского дракона' сделает
Пауза. Сглотнув, Семаков добавил:
– Кроме того, мы сделаем то, что за пределами человеческих возможностей. Честь имею!
В глазах адмирала блеснула короткая живая искорка - и тут же погасла. Чуть заметным жестом он велел посетителю удалиться.
Выйдя на воздух, Семаков позволил себе облегчение чувств большим боцманским загибом. Он знал эти корабли. Мало того: он знал большую часть служивших там офицеров. Он мысленно представил себе - а что, если бы пришел приказ уничтожить 'Морского дракона'? И ведь не выполнить нельзя! От такой мысли на душе стало еще гаже.
Но сразу же после этого началась привычная работа: анализ. Линейные корабли - допустим, но ведь остаются еще пароходофрегаты, да и парусники поменьше тоже. Нет, еще не все потеряно.
Глава 7
В это же время матросы с 'Морского дракона', отряженные на сухопутную позицию, были чрезвычайно заняты. Они под руководством мичмана Шёберга собирали и устанавливали гранатометы. Не обошлось, разумеется, без подначек со стороны соседей-артиллеристов.
– Что ж за перекладина на пушке? Портки сушить, что ль?
– Ну и орудие у вас, с этаким тоненьким стволом. Воробьев пугать - так в самый раз.
Артиллеристы с 'Морского дракона' небрежно и лениво отругивались. У них были основания для вальяжного поведения: любовно надраенные кресты, сиявшие на неярком зимнем солнце.
– И воробья можем напужать, но вот беда: в открытом море такие не водятся. Вот и приходится вражеские корабли топить. И не орудия это - гранатометы. Гранатами, стал-быть, охаживаем.
Насмешник чуть сбавил градус напора:
– Отчего ж не ядрами?
– А вот как покажем, что эти гранаты делают, так сразу и поймешь, - солидно отвечал Плесов, - мы-то уж и видали, и слыхали, аж посейчас в ушах звенит.
В разговор вступил седоусый армейский фельдфебель от соседей:
– Они, что ль, как бомбы, эти гранаты?
– Да нет, и почище того будут.
– Я ведь не шутейно говорю, - с намеком на укоризну отвечал сухопутный.
– Отставить разговоры! Плесов, тебя в первую очередь касается! А ну, братцы, устанавливай щиты. Начинать с ближнего. Да берите ввосьмером!
–
Мичман, вопреки ожиданиям, ответил без малейшей фанаберии:
– Знаю, что вы все силачи превеликие, но тут запас потребен. Неровен час, у кого нога подвернется иль там рука соскользнет... Давайте щит к гранатомету... Тароватов, чуть двинь на меня... хорош... а теперь всем вместе маленечко вон в ту сторону... отменно! Закрепляй, братцы.
– Эт-та что такое?!! Мичман, что за непотребство вы тут на орудие устанавливаете?
– послышался начальственный рык.
Шёберг, сохраняя на лице истинно северную невозмутимость, скомандовал своим матросам:
– Продолжайте закреплять. Максимушкин, проследи, чтобы все в аккуратности сделали, - после чего повернулся на голос. Тот принадлежал неизвестному подполковнику.
Мичман действовал строго по уставу: козырнул, назвался и разъяснил положение дел:
– Мичман Шёберг, второй помощник с корабля 'Морской дракон', честь имею! В настоящее время командую батареей из двух гранатометов, каковые в данный момент мои подчиненные собирают. Орудия на батарее отсутствуют. Осмелюсь обратить внимание: конструкция сих гранатометов представляет собой военную тайну.
Штаб-офицер в слова не вслушивался, ибо находился на точке кипения.
– Немедленно снять эту железку! У вас артиллеристы настолько трусливы, что боятся пуль и прикрываются щитами? Вы дух воинский подрываете!
Вопреки второму принципу термодинамики голос Шёберга сделался холоден:
– Назовите себя и цель вашего пребывания на батарее.
– Подполковник Теребилов, Волынский полк. Назначен в помощь артиллеристам. Потрудитесь исполнить приказ, мичман!
– Я не ваш подчиненный, господин подполковник...
Это было плохо замаскированной дерзостью, самое меньшее. Согласно армейским традициям, младшие офицеры при обращении к подполковнику приставку 'под' опускали. Но именно в данный момент Шёберг не был настроен на повышенную учтивость.
– ...и нахожусь здесь по приказу вице-адмирала Нахимова. Также в пределах моих полномочий допускать в расположение батареи только тех, у кого имеется надлежащее разрешение...
Письменный приказ Нахимова был извлечен из кожаного планшета.
– ...извольте прочитать со вниманием.
Подполковник проявил нерешительность. Судя по необыкновенно наглому поведению мичманишки, приказ он имел серьезный, и читать эту бумагу не было никакой нужды. Надо было отступить с достоинством, но пока штаб-офицер раздумывал на эту тему, мичман вспомнил про очень важное обстоятельство. Его рука скользнула к поясной кобуре и наполовину достала пистолет (на нем настоял командир). Огонек светился.