Для тебя эти горы
Шрифт:
III
В воздухе мы провели почти 13 часов. Под нами проплывали Скандинавия, Гренландия, Канада, штат Айдахо. Наконец, мой распухший глаз увидел в иллюминаторе Тихий океан и небоскрёбы Лос-Анджелеса. America, America, I’m looking for you everywhere. Same pain, same joy, same sound 2 . Нужно вытереть слёзы и заправиться победным духом, чтобы ступить на американскую землю с гордостью и достоинством.
Аэропорт Лос-Анджелеса – кипящий котёл. Ноев ковчег, провалившийся в бермудский треугольник на обочине Тихого океана. Кого здесь только нет! Латиносы арабы славяне индусы армяне негры немцы поляки китайцы. Если изолировать аэропорт от всего мира, здесь случится фантасмагорический праздник кровосмешения, братоубийства и мужеложства. Настанет конец света, большой апокалипсический взрыв, Земля разлетится на куски, а её внутренности повиснут на звёздах. Этот мир пока ещё держится благодаря офицерам на паспортном контроле, и только они имеют право давать зелёный или красный свет очередному гостю главного дьявольского города на Западном побережье Америки. Мне выдали свет на шесть месяцев. Пока чернокожий офицер крутил в своих ладонях мой паспорт, у меня подмышками штормили Ладожское и Онежское озёра. Но всё вышло удачно: офицер поставил штамп. Ему понравилась моя гитара. Я взял вещи и пошёл к выходу. Озёра подмышками покрылись льдом.
2
из песни RPA & United Nations of Sound – «America»: Америка, Америка, я ищу тебя повсюду. Та же боль, та же радость, тот же звук – англ.
В аэропорту меня должна была встретить Бэла, мать армянского пройдохи Стива. Накануне моего вылета Стив заезжал ко мне со своей любовницей и всучил вещи для калифорнийской родни. В ЛА живут его мама и брат. Мы еле упаковали огромную сумку с туфлями, кофтами и безделушками, пришлось собирать чемодан дважды. Эти армяне всегда передают вещи для своих родственников, стоит им только узнать, что ты едешь в их края. Взамен армяне обещают поселить у себя и накормить, в крайнем случае, дать тебе денег. Стив мог стать последним, кого я бы увидел в России, но в Шереметьево приехала толпа друзей. Больше слёз, друзья, нам нужно было больше слёз при расставании. Мы залили ими весь аэропорт. Пассажиры проплывали мимо нас на байдарках, каноэ и яхтах. Я еле удержался, чтобы не вызвать шторм.
Пока я ворочался перед вылетом и пытался заснуть, по вайберу позвонила Бэла и чуть ли не кричала, не понимая, где я. Она перепутала дату моего прилёта. Так я выяснил, что Бэла, скорее всего, не сможет принять меня в своём доме, поскольку ей нужно уехать по делам на целый день, и отменить это никак нельзя. Более того, в аэропорту она меня не встретит. Моя подруга-неопределённость взяла билет на соседнее кресло на один и тот же рейс.
Уже в Лос-Анджелесе Бэла сообщила мне, что она действительно не успевает меня встретить, зато к аэропорту на всех парах мчится её сосед, таксист Цолак, он выглядит, как настоящий армянин, я непременно его отличу от других людей (как будто тут нет других армян), которые всё подъезжают и подъезжают к стоянке. Я жду час. Очень хочется покурить, но вдруг меня скрутят? Я ещё плохо знаю местные законы. Но нет, азиаты затягиваются сигаретой чуть дальше от стеклянных дверей. На лестнице закуривают две красотки, видимо, русские. У одной из них великолепные русые волосы и большая грудь. Идеальный маникюр. Я почти возбуждаюсь. Я столько пережил, что пора бы уже возбудиться от чего-то другого, не связанного с длительным перелётом, переменой мест и допросами на таможенном контроле. Закуриваю и озираюсь по сторонам, заходя за чемодан и тем самым закрывая стояк от посторонних глаз. Бесчисленное множество людей всех национальностей. Мне не по себе, но это приятное ощущение.
Приезжает Цолак. Он и вправду выглядит, как настоящий армянин: орлиный профиль, угольные редкие волосы, типичная армянская щетина, глаза, спрятанные за очками кайфолога. Отлично говорит по-русски. Мы садимся в его блестящий на солнце серебряный форд и выезжаем на хайвэй – и тут же попадаем в сумасшедшую пробку. Машинами усыпан весь горизонт. Ни одной надежды на быстрое продвижение. Звериное лос-анджелесское солнце нещадно раскаляет всё вокруг. Жара превращает хайвэй в преисподнюю, где плавятся внутренности пассажиров и автомобилей. Цолак рассказывает о жизни в ЛА. У него десять кредитных карточек. Сплошные кредиты, бесконечный круговорот транзакций с карты на карту. Он выучился здесь, работает таксистом, машину купил в кредит, выучился в кредит, живёт в кредит, всё, абсолютно всё в кредит. На этой земле Господь работает кредитором. Он позволил тебе родиться, но ты обязан ему выплачивать долги, билет на транспорт из чрева матери в люльку новорожденного недёшево стоит. На твоё имя уже открыт банковский счет. Менеджер банка любезно протягивает тебе твои кредитки, будь добр, поставь подпись и выслушай информацию о бонусах. В детстве ты был хорошим ребёнком? Получи бонус – станешь подающим надежды подростком. Если банк считает тебя безнадежным, не видать тебе кредита на обучение в школе, колледже, университете. Банк откажется тебя кредитовать, нулевая кредитная история не позволит тебе арендовать квартиру, будь добр, побирайся на улице, там действуют беспроцентные ставки на милостыню.
Цолак везёт меня в Глендейл, или Лос-Армениос. Армяне хорошо себя чувствуют в этом городе. Нет, они ни с кем не воюют, не конфликтуют. На карте разборок по национальному признаку у армян нет горячих точек. Был лишь один случай, когда латиноамериканцу не понравилась армянская олимпийка Цолака, но парни из армянской банды всё уладили. Чем занимаются армянские группировки? Безусловно, охраняют свой район. Крышуют торговлю. Но первыми в драку не полезут. Мы проезжаем Даунтаун. Под огромными небоскрёбами стаи бродяг в цветастых футболках разлагаются на тротуарах. Их тут тысячи. Что же творится здесь под покровом ночи? Представляю себе криминальные сводки: убийства, мародерства, разбойные нападения, наркотики, тонны наркотиков, пакеты травы из рук в руки, грязь и нечистоты улиц центрального Лос-Анджелеса. И выхода отсюда нет. Нельзя жить в ЛА без автомобиля.
Только через два часа, как мы оказались в дорожном аду, нам удалось вырваться и въехать в Глендейл. Чистые монотонные улицы, одноэтажные дома, магазины и сервисы с вывесками на армянском языке – довольно уютный уголок Армении в этом вавилонском Лос-Анджелесе.
– Так вот как выглядят армянские гангстеры? Похожи на латиносов. С виду и правда мирные. А сколько тут вообще армян? В Глендейле только армяне живут?
– Нет, но большинство.
– Сколько армянских ресторанов! Как насчёт поесть чего-нибудь армянского?
– Ну, знаешь, у нас блюда долго готовят. У меня не так много времени. Сейчас мы подыщем тебе мотель, а после предлагаю пойти в мексиканскую забегаловку, это будет быстрее.
Мы катаемся по Глендейлу туда-сюда в поисках свободной комнаты в мотеле. В лучшем из них все номера заняты, мотель по соседству Цолак считает ужасным. Начинает смеркаться, а я ещё не знаю, где проведу эту ночь. Но вот мы находим неплохой мотель со свободным номером за 70 долларов в сутки. Цолак расплачивается деньгами Бэлы, я отдаю таксисту 80 баксов за то, что он провозился со мной полдня. Закидываю вещи, выхожу с Цолаком за мексиканской едой. Живот ревёт от голода, во рту пересохло от жары, голова трещит от утомительных передвижений по трассам незнакомого города. В Глендейле уже темно, мы проезжаем пару кварталов и выходим на пустынной и страшной улице, которая в ночи тем более ни чем не отличается от остальных улиц большой лос-анджелесской деревни. На небе ни звёзд, ни луны, ничего. Мы заходим в типичную забегаловку, одну из тысяч тех кафешек, которые я видел в фильмах. За столиками сидят преимущественно латиноамериканцы, есть и реднеки с красными рожами. Я чувствую себя не в своей тарелке. Побыстрее убраться бы отсюда. Цолак приносит тако и буррито с мексиканской колой. Я складываю тако пополам, как показывает мой армянский друг, но у меня из тортильи тут же вываливаются лук, овощи, мясо, бобы – всё летит в миску. С мексиканской едой у меня не заладилось с самого начала.
IV
Цолак довёз меня до мотеля, оставил свой номер и попросил позвонить, если вдруг что-то случится. Я передал ему вещи для Бэлы, и мы попрощались. Дверь в номере запиралась на щеколду, которую без труда можно было бы вышибить при разбойном нападении. В голове моей резвились гангстеры с пушками наперевес, вышедшие на очередную ночную охоту – нападать на мотели и убивать постояльцев. Нелегко оказаться совсем одному ночью в таком городе, как Лос-Анджелес. Я вспоминаю истории Леры о том, как она путешествовала по Америке. Мы сидели с ней в Шаляпинском доме на Кропоткинской в начале августа, после её возвращения из США, пили вино и говорили о том, как здорово рисковать.
– В Лос-Анджелесе мы остановились у друзей моего знакомого, Арта. Там тусовались одни музыканты, они вечно пили егермейстер и курили траву. Каждый день к ним приходили люди, было весело, но невозможно спать. Кстати, среди них оказался крутой чувак – у него Бритни Спирс брала уроки хореографии! Он знает многих из Голливуда! Офигенный мужик, ты должен с ним обязательно познакомиться, когда будешь в ЛА. Ещё там зависали всякие металлисты, я давно так не отрывалась! Мы практически не спали.
– А на чём вы передвигались?
– Мы взяли дешёвую тачку. Иногда мы даже в ней ночевали, когда негде было остаться. Те парни не смогли приютить нас на долгое время, мы знакомились с людьми на улице и в барах, они предлагали нам переночевать у себя. Но пару раз не повезло.
– И никто вас ночью в машине не трогал? А случались какие-нибудь опасные ситуации?
– Да, один раз мы заехали в Бербанк, вышли из машины, а я такая, ну ты знаешь, вся в кольцах, браслетах, с айфоном в руке. Стас отошёл купить воды, а я тачку охраняю. Смотрю, подходят двое чернокожих с пушкой. Говорят, снимай всю свою мишуру. Я отвечаю, мол, идите нахер, я русская с Сибири, мне на вас насрать. Они просто охренели! Сказали мне, you crazy fucking Russian, what are you doin’ here? 3 Объяснили, что здесь лучше не появляться и тем более не сверкать таким добром. Предложили травы и ушли. Чёрт возьми, я могла умереть!
3
Долбаная сумасшедшая русская, что ты тут делаешь? – англ.