Для убийства нужны двое
Шрифт:
— Знаю, вы ведь только выполняете свой долг!
— Знали бы вы, что во мне творится…
Третьеразрядный комедиант!
— Боже, как трагично! — Она поморщилась. — Теперь вы, конечно, заявите, что хотите со мной переспать, да?
Манхардт отошел к окну. На несколько секунд он перешел к обороне, как боксер, которого опасный противник загнал в угол ринга.
— Фрау Томашевская! Сузанна! Прошу вас…
Она перестала владеть собой. Она его ненавидит и должна уничтожить, уничтожить, если хочет выжить сама. Нужно жертвовать! Тяжело дыша, она быстро распустила молнию на черной юбке и дала ей соскользнуть.
— Так иди сюда, если смелости хватит!
Манхардт мутным взглядом окинул ее и выбежал из комнаты.
Она вдруг сломалась, обессиленно осела на диван, и ей вдруг померещилось, что кто-то считает вслух. «Как при наркозе, — подумала она. — Как при наркозе…» Пролежала так час, минуту, секунду? Чувство времени она утратила. Кто-то постучал в двери. Кто? Манхардт? Фойерхан? Ветер? Она вообще дома или нет?
Услышав шаги и голоса, она вскочила, натянула юбку и села в кресло, словно ничего не случилось. Выпала из роли — к черту! На Манхардта это должно было произвести впечатление признания. Вела себя как проститутка, как безумная… Если бы ей удалось соблазнить Манхардта, он был бы у нее в руках. А так… Конец. Теперь ей остался единственный шанс: сохранять спокойствие и хладнокровие, все отрицать и отвергнуть обвинения Манхардта логическими аргументами. Сукин сын Манхардт!
Словно в перевернутый бинокль она увидела Манхардта, входящего в комнату в сопровождении — как там его звали? — Коха. Да, Коха. Этот, несомненно, еще тупее своего шефа.
Манхардт избегал смотреть ей в лицо. Как же он сумел перед ней устоять? Она не понимала. Ведь у него прямо на лице написано было, что она предложила исполнить его самое сокровенное желание! Значит, он до смерти боится сам себя, иначе не притащил бы с собой Коха… Едва ли он посмел даже заикнуться о том, что тут произошло. По лицу Коха ничего такого заметно не было.
— Лучше, если при нашем разговоре будет присутствовать коллега, — стесненным голосом произнес Манхардт. — Не возражаете?
— Разумеется. Если вы сами не справитесь… Будьте добры, садитесь! Могу я вам что-нибудь предложить? — Она уже полностью владела собой, сама себе удивляясь.
— Благодарим… — Манхардт сел и вытащил смятый листок с заметками. — Полагаю, для начала следует сообщить вам, что мне удалось установить. Буду очень рад, если вы это опровергнете.
Она приняла его официальный тон.
— Ну конечно, герр комиссар. — «Как часто в камере я буду вспоминать эту сцену, — подумала она. — Глупости! Глупости! Он ничего не может доказать. Ничегошеньки!»
Манхардт помялся, потом тихо, едва не нараспев, начал:
— Вы ненавидели своего мужа, были убеждены, что он виновен в смерти сына, он унижал вас, загубил вашу… гм… карьеру. — Машинально он взмахнул рукой, словно прося прощения или подвергая сомнению собственные слова. — Так говорят ваши знакомые, соседи, так говорят его приятели. По его… наброскам вы знали, что муж планирует налет на банк, чтобы добыть денег, чтобы сохранить фирму…
«Чтобы, чтобы, — зло подумала она. — Говорить и то не умеет как следует». А сама громко и с нажимом сказала:
— Это неправда. Я не имела об этом ни малейшего понятия. Я уважаю ваши дедуктивные способности, но…
— На папке, в которой Томашевский хранил наброски, мы нашли ваши отпечатки.
Она усмехнулась.
— Во времена нашего супружества в папке мы держали все страховые полисы, правда, не знаю, о той ли папке вы говорите. Спросите фрау Пошман или нашего поверенного. И разумеется, я часто… Ну конечно, отпирала и запирала эту папку. — «Один — ноль в мою пользу, — подумала она. — И если это у тебя все, бледно ты будешь выглядеть». Ее так и тянуло спорить с ним и разбивать его аргументы своими контрдоводами. Теперь ей это не казалось допросом, скорее академической дискуссией.
— Ах так? — Манхардт только кивнул.
— Кроме того, я понятия не имела, что он вообще сделал какие-то наброски.
— Это не имеет значения… Продолжим! — Манхардт улыбнулся Коху. — В набросках он точно приводил время нападения.
«Идиот, — подумала она. — На это я не попадусь. В набросках Томашевского ничего подобного не было; на двух листках он просто набросал место действия и ближайшие окрестности. Но возражать Манхардту нельзя».
— Другими словами, вы могли догадаться, когда он им полнит свой план. Так что вы встретились с Фойерханом м подговорили его в нужный момент появиться в Гермсдорфе и дать себя похитить, а тогда…
— Но это же абсурд! Будь все так, как вы утверждаете, мы были бы порядочными идиотами! Слишком большой риск: кто поручился бы, что Томашевский его — то есть Фойерхана — не застрелит?
Вмешался Кох.
— Но вы же знали его характер. Знали, что он трус, нерно?
— А кто хладнокровно застрелил в банке кассира? Кох молчал.
— С Гюнтером Фойерханом я встретилась, когда вы его освободили из подвала. Клянусь! Больше десяти лет я его нообще не видела. Если найдете хотя бы одного свидетеля наших встреч, можете получить Большой федеральный крест за заслуги.
— Ну хорошо… — Манхардт на миг задумался. Он явно был взволнован, поскольку сгрыз ногти на своем правом указательном, даже кровь потекла. — Значит, потом вы прочитали в газетах про налет на банк, а поскольку знали наброски Томашевского, легко соединили все вместе. В отсутствие Томашевского съездили в Фронау и заключили с Фойерханом союз.
«Черт возьми, — подумала она, — он только злее стал».
— Полагаете, я могу проходить сквозь стены?
— Нет. Мы поговорили с фрау Пошман. Одну связку ключей хранит она, другая была у Томашевского. Все сходится. Но мы люди любопытные. И прочесали все мастерские по изготовлению ключей. Так представьте себе: в Вильмсдорфе есть мастерская, где относительно недавно изготовили ключи для Томашевского! Есть ситуации, когда счет лучше не требовать, остается фамилия на копии.
— Какая фамилия?
— Говорю же вам, Томашевского!
— Сузанна Томашевская?
— Гм… нет. Просто Томашевский. Но у вашего мужа ключи и так были…
— Перестаньте! Откуда мне знать, для чего моему мужу понадобились ключи! Или для кого — для какой шлюхи… — «Нет, он неглуп, но у него нет ничего конкретного. Одни гипотезы и неуверенные версии. Их никогда не хватит для ареста».
Манхардт сменил тему.
— Но остается фактом, что когда-то вы были весьма близки с герром Фойерханом, верно?