ДМБ: Упал, отжался!

Серегин Михаил Георгиевич

–  Пулемет!
– хлопнул себя по лбу Мудрецкий.
– Пулемет-то я и не сдал!

Это уже не одеяло и не рация. Оружие - это серьезно.

Вернуться, что ли? А ворота все дальше, и закрываются, закрываются… Черт с ним, с пулеметом. И его спишут. Или, что скорее всего, передадут в отдельный мотострелковый батальон - главное, сразу Стойлохрякову доложить, прямо сегодня, тогда все бумажки моментально сделают. А возвращаться - примета плохая, дороги не будет. Перед полетом это вообще серьезно. И все-таки - кому в голову пришла идея возить взвод самолетом в соседнюю губернию? От Шиханов до Самары, между прочим, не так уж далеко. Всего-то

на пару сотен кэ-мэ дальше, чем до того же Энгельса. Только в другую сторону - так что сейчас еще и удаляться надо от места назначения. А потом удивляемся, что ни на что денег не хватает! Ладно, приказ есть приказ, кто начальник, тот не дурак. Универсальный, кстати, вывод при большинстве рассуждений в армии. Вот что сейчас нужно сделать лейтенанту Мудрецкому - так это обогнать «шишигу» и поехать впереди, дорогу показывать…

К аэродрому подъехали уже засветло. Тучки разошлись, выглянуло из-за горизонта солнышко, от земли поднимался легкий парок, не переходящий, впрочем, в туман и не мешающий полетам военной авиации. Самая летная погода.

На важнейшем стратегическом объекте, как ни странно, никаких проблем у ворот не возникло. Выскочил из КПП капитан с летными «крылышками» на фуражке, на ходу бросил на плечи синюю куртку, спросил раздраженно:

–  Из Шиханов, что ли? Разведчики?

–  Взвод химразведки, - уточнил Мудрецкий.
– По приказу генерала Дубинина…

–  Да знаю, знаю, ваш генерал уже дырку в мозгах продолбил, - отмахнулся летчик.
– Три раза звонил - где да как, да когда вылетят! Вы где катаетесь, раззвездяи? Чего борт задерживаете?! Ладно, некогда трепаться, приехали - и ладушки. Давайте прямо на стоянку. Петрос! Проводи химиков! Там у транспортников их «антошка» дожидается, сдашь и вернешься.

Мимо капитана проскользнул чернявый солдатик, что-то спешно дожевывающий на ходу, неуклюже забрался на броню, восхищенно и опасливо покосился на Мудрецкого:

–  Разведка, да? Воевать? Поехали, покажу, где самолет!

–  Не воевать, работать, - угрюмо поправил его со своего места Резинкин.

–  Точно, работать! Я знаю, вы всегда так говорите!
– обрадовался проводник.
– Ваши тут часто ездят, я много провожал! У меня рука легкая, глаз хороший - все летят, никто не падает!

–  И на том спасибо, - вздохнул лейтенант.
– Ладно, показывай свой самолет…

Впрочем, через несколько минут Юрию расхотелось смотреть на этот аэроплан. Потому что он его увидел. Лететь на нем хотелось еще меньше. Дюралевой трубе лет было не меньше, чем самому лейтенанту, вот только Мудрецкий после рождения рос и крепчал, а трубу с крыльями как склепали, так и… ну, может быть, подкрашивали. Но очень давно. И в какой цвет, точно установить уже невозможно - вероятнее всего, в серый. Такой же, как и аэродромная бетонка. Сейчас самолет был скорее туcкло-серебристым, как алюминиевая кастрюля. Для полного сходства возле четырех моторов по крыльям расползлись широченные и густые полосы копоти.

Единственным ярким пятном, сразу заметным на этом транспортном средстве, была алая звезда, украшавшая гордо задранный хвост. Под хвостом приветливо зияла огромная дырка - открытый люк в грузовой отсек. Возле люка нервно прохаживался летчик в точно такой же, как у капитана на КПП, синей куртке. Навстречу подъезжающим химикам он развернулся с таким видом, словно собирался броситься под БРДМ со связкой гранат. Или, по крайней мере, поотрывать колеса.

–  Это вы, что ли, химразведка из Шиханов?!
–

заорал он вместо приветствия.
– Вашу мать, где шляетесь?! Быстро грузитесь, и взлетаем! Мы пятнадцать минут назад должны были подняться - ты знаешь, что такое в авиации на пятнадцать минут из графика выбиться?!

–  Знаю, - понимающе кивнул Мудрецкий.
– Помню, когда в третьем классе учился, с родителями в Питер летал, так мы полдня в аэропорту свой рейс ждали. Три раза откладывали, и все - по техническим причинам.

–  Та-ак, умный попался?
– Летчик упер в поясницу огромные кулаки. Эти руки, судя по виду, тосковали не по штурвалу, а скорее по кувалде.
– Тогда сам грузись и раскрепляйся! И попробуй только на миллиметр в сторону сдвинуться, я тебе сразу десантирование без парашюта устрою! Знаешь, как это делается? Открыл рампу, штурвал на себя - и летите, голуби! Вы, раздолбаи, почему не сказали, что на технике?! Да еще с броней! Мы тут пассажиров ждем, а они на всем своем приехали… Ну вот и катились бы до самого места, куда вас послали!

–  А нас сюда послали, - спокойно возразил Мудрецкий.
– Подняли среди ночи по тревоге, сказали - в Энгельс и на борт… Чего ради такая спешка, а? Чего нам до утра поспать не дали? У меня бойцы и так вторые сутки на ушах ходят, потому что ноги не носят!

–  Не знаю, у своего начальства спрашивайте. Мое дело - упаковать, чтобы не рассыпались по дороге.

–  А везти кто будет?
– изумился высунувшийся из люка Резинкин.

–  Пилоты вас будут везти, пилоты, - несколько смущенно ответил малость остывший собеседник.
– А я не пилот, я борттехник.

–  Ну, а как мне с пилотами познакомиться?
– вежливо поинтересовался Мудрецкий.
– Как я понимаю, нас именно они должны принимать-размещать?

–  Спят пилоты, спят, а размещать вас я должен. Давай загоняй свои железки. Сами справитесь или вас лебедкой подтянуть? Летали раньше?

–  С техникой - нет, - сознался Юрий.
– Но заедем аккуратно, не поцарапаем твою бесценную машину. Нам же на ней лететь, а тут чуть заденешь… Парашюты у вас есть, кстати?

–  У нас есть, а на вас не запаслись, - проворчал борттехник.
– Если чего, на плащах своих спускайтесь! Ладно, летеха, первой будем броню грузить, она покороче и потяжелее. Нечего хвост перегружать… Да, и еще, химики, - баллоны какие-нибудь есть? Баллоны, банки, бутылки закупоренные? Смотри, если есть, на высоте рвануть может!

Внутри самолет производил впечатление не менее тягостное, чем снаружи. Словно у голодной лошади, из бортов выпирали металлические ребра, пахло старой протекшей смазкой, пыльной ветошью и запустением. Весь этот букет запахов, словно начинка в гамбургере, был перекрыт сверху и снизу основным, самым устойчивым и неистребимым - устойчивой и могучей керосиновой вонью. Впрочем, многотонную бронемашину это чудо авиационной техники приняло без скрипа и надрыва. Покачнулось, чуть слышно вздохнуло и приняло.

–  Давай, давай, давай, вперед помалу… - борттехник пятился перед угловатым носом БРДМ и плавным помахиванием давал понять Резинкину, что тот въезжает правильно. Наконец спина в синей куртке уперлась в перехлестнутую потертыми ремнями грузовой сетки пирамиду разномастных ящиков и коробок.
– Стоп!

Броневик послушно замер, и техник отскочил в сторону.

–  Ну-ка, осторожненько, еще на метр вперед… Хорош!
– скошенный нос завис как раз над первыми ящиками пирамиды.
– Ну ты, парень, мастер!