Дневник чайного мастера
Шрифт:
На дне котелка появилось десять пузырьков.
Я приготовила чай и предложила чашку Таро. Он неторопливо принял ее, подул, но сразу пить не стал — чай был еще слишком горячим, — поставил на пол рядом с собой.
Командор смотрел на меня, как будто оценивая. Невыносимая тяжесть того, что он намеревался делать, вызывала у меня ужас, ведь Таро пришел ко мне не просто так. Я не могла знать, что кроется за его молчанием, но понимала, что ничто не может запретить ему сделать это или хотя бы помешать. Он не спешит, он ждет, он ищет мое слабое место и будет искать, пока не найдет.
Наконец он произнес:
— Ты
Я заметила, что Таро перешел на «ты» и сделал это, сознательно нарушая этикет чайной церемонии и выказывая неуважение к мастеру. Я не ответила, а он продолжал смотреть на меня.
— Пожалуй, ты понимаешь, что я могу причинить тебе боль, если только захочу, — сказал он все так же невозмутимо. — Либо я могу приказать кому-нибудь другому сделать это, а сам буду наблюдать со стороны.
Конечно, я все понимала. Все знают о том, что происходит в темноте, о том, чего лучше не видеть. Я слишком много о них думала: о маме, о тюремных стенах вокруг нее, возможно, даже толще тех, что окружают меня, о металле, прижатом к ее тонкой коже. Я думала о Санье. Нет, надо гнать такие мысли, потому что у меня начинают дрожать руки, а я не могу сейчас допустить это.
— И ведь все равно ты говоришь с вызовом и не кланяешься мне, — продолжил Таро. — Почему?
И тогда я сказала одну-единственную фразу, которую могла сказать в той ситуации, а когда сказала, то поняла, что это было правдой.
— Вы не можете сделать со мной ничего такого, что имело бы для меня значение.
Таро поднял чашку, подул и отпил глоток:
— Так уж и ничего?
И опять тот же самый оценивающий взгляд и чернота в глазах.
— А что, если я скажу, что могу подарить тебе жизнь? — спросил он.
— Я не поверю.
— Я ведь все знаю об источнике, — сказал Таро, — но, пожалуй, ты уже догадалась. Об этом следовало рассказать мне раньше. Да, твой отец… Упрямец, каких мало, и тебе передал свое упрямство. Вот меня лично утомляют все эти затасканные донельзя традиции чайных мастеров. Так что вывести вас на чистую воду было делом времени.
Он провел пальцем по краю чашки. Таким движением мама учила меня извлекать звуки из стаканов для воды: когда по краю тонкого стакана проводишь мокрым пальцем, рождается удивительный высокий звук, он становится звонким и похожим на забытую мысль, которую никак не вспомнить. А еще она сказала, что если долго играть на стакане, то он разобьется, поэтому я больше никогда не играла ни на одном стакане.
— Многие чайные мастера и сами уже позабыли об этом, — продолжил Таро, — потому что они слишком долго живут в городах. Но ведь тайна истинного мастерства заключается в том, что чайный мастер издавна являлся хранителем источника. Проблемой твоего отца было то, что он слишком сильно верил в свою исключительность. Ну скажи, как такое возможно: чайный мастер живет в глухой деревушке, не поддается соблазну переехать в город; его сад цветет, а чай вкуснее, чем у тех, кто покупает у военных самую лучшую воду? Ясно ведь, какую тайну он хранит.
Пальцы Таро остановились. Я слушала его, а во мне росла тревога, наконец я не могла больше сдерживаться.
— Откуда вам знать о союзе чайных мастеров и воды? — спросила я, вспыхнув.
Его улыбка была похожа на звук поющего стекла.
— Нориа, мне кажется или ты действительно выглядишь озабоченной? Поверь, твой отец не лгал, говоря, что это тайное знание. Это правда. Знать могут лишь те, кто прошел обучение.
Я чуть было не спросила, скольких мастеров он замучил до смерти, чтобы выведать тайну, но слова застряли у меня в горле — я все поняла: Таро осознанно нарушил этикет церемонии. Мне случалось принимать гостей, то и дело совершавших ошибки, но они могли не знать всех тонкостей этикета, да и можно ли требовать от гостя такого? Ошибки гостей приводили их в смущение: им становилось неловко, что, несмотря на все старания, им не удавалось выглядеть достойно. А для некоторых этикет вообще ничего не значил. Но не для Таро. Он уже в первый свой визит дал понять, что в совершенстве знает этикет, однако сейчас нарушил его, потому что был наделен властью, а кроме того, владел секретами церемонии так же хорошо, как и я, и в точности знал, как можно оскорбить чайного мастера и его гостей.
И тут все предстало в новом свете. Я вспомнила, как он превратил свой первый визит в допрос, как приказал разрушить чайный домик, отлично понимая, что невозможно восстановить его в прежнем виде, как конфисковал все дневники, хотя, конечно, знал, что ни один чайный мастер никогда не оставит записи о тайном источнике; как только что разбрызгивал воду, хотя это привилегия чайного мастера и его ученика, а если такое сделает кто-либо другой, это означает осквернение чайной церемонии…
Он смотрел на меня и ждал, ждал, что я догадаюсь.
— Вы — чайный мастер, — сказала я.
Таро посмотрел в сторону, и я не смогла прочитать его мыслей.
— Был им, — ответил он. — Точнее, должен был стать. Я учился у отца, тот тоже был хранителем воды, одним из последних. Он презирал городских чайных мастеров, считал их негодными предателями.
Поднимавшийся из котелка пар оседал на окне и лице.
— Но ведь вы не служите чайным мастером, — сказала я.
Таро допил чай, опустил чашку на пол и придвинул ко мне. Я вновь наполнила ее.
— Нет, не служу после того, как выдал военным источник отца, — ответил он. — Я это сделал, потому что сам решил стать военным. Знаешь, Нориа, это пошло моей карьере явно на пользу! Однако мы отклонились от главного. У меня достаточно власти, чтобы не лишать тебя жизни, если, конечно, ты того пожелаешь.
Командор поднес чашку к губам, но чай еще был горячим, и он поставил ее на пол:
— Ну, скажем так, мы сохраним тебе жизнь, хоть и не в полной мере, но по большей части.
Я сидела молча, положив руки на колени, хотя мне хотелось вытереть пот с лица.
— До тебя, наверное, еще не дошли слухи о твоей матери?
Я понимала, что мне не нужно соглашаться на сделку с ним, но я слишком много дней смотрела на мертвый транслятор, в моей голове выстроилось слишком много разных версий, которые мне не хотелось додумывать до конца. И я спросила:
— Что вы знаете о моей маме?
Лицо Таро не изменилось.
— В Синджине вспыхнуло восстание, и твоя мама уже целый месяц числится без вести пропавшей. Считается, что она погибла.
Узнать такое всегда страшно, но я ничего не почувствовала. Печаль придет позже, а сейчас она прошла мимо и исчезла, оставив за собой пустоту.