Дневник для Стеллы
Шрифт:
12. В Лондон приехал Форд, я виделся с ним вчера вечером, и хотя рассказал ему о положении дел, он, тем не менее, не только этим не обескуражен, но, напротив того, настроен весьма бодро. Нынешние перемены столь живо напоминают недавнее прошлое, что я диву даюсь, как люди этого не замечают. Секретарь посылал вчера за мной с приглашением на обед, но меня не было дома: возможно, он хотел мне что-нибудь сообщить. Сейчас утро, и я пишу в постели. Я собираюсь пойти к герцогу Ормонду, которого еще не видал. Доброго вам утра, сударыни. — Вечером. Утром повидал герцога Ормонда; с обычной своей учтивостью он задал мне два-три вопроса, но все они относились к Ирландии, в конце концов я заметил ему, что с того времени, как мы последний раз виделись, ирландские дела меня не занимали. Тогда он шепнул, что я, как он надеется, сумел за это время оказать кое-какие добрые услуги; я ответил, что если бы каждый сделал хотя бы вполовину столько, сколько я, мы не очутились бы сейчас в таком положении, после чего мы отошли в сторонку и обсудили события этих дней. Я рассказал ему, как все произошло, и посоветовал, что следует предпринять. Потом я прошел к герцогине и посидел с ней около часа, а потом еще столько же с леди Оглторп, которая так дьявольски хитра, что могла бы еще, я полагаю, найти какой-нибудь выход, если бы только ее совета послушались. Обедал я с приятелем при дворе.
13. Утром был у секретаря;
734
…лорд главный судья… — Томас Паркер (1663—1732); виг, один из ревностных обвинителей Сэчверела; на предложение Оксфорда принять пост лорда-канцлера ответил отказом, однако принял этот пост при Георге I, но уличенный в 1725 г. в торговле должностями, ушел в отставку.
14. Утром ко мне явился лорд Шелберн, чтобы осведомиться о положении дел, и попросил меня ответить на все его возражения против заключения мирного договора, что не заняло много времени, так как он почти не давал мне рта раскрыть. Он вполне здравомыслящий человек, но спорит всегда с такой горячностью, что рано или поздно доведет себя до чахотки. Он пожелал, чтобы я непременно его принимал, когда бы ему ни вздумалось ко мне прийти, и я обещал, хотя делать этого, по правде говоря, не собираюсь. Ли и Стерн выедут в Ирландию в следующий понедельник и прибудут к вам, я полагаю, намного раньше этого письма. — Нынче вечером я пил отличное вино в довольно-таки гнусной компании; по крайней мере, о некоторых из присутствующих вполне можно так сказать. Меня туда затащили, однако впредь я буду осмотрительней. Уже поздний час и прочее.
15. Утро. Говорят будто сегодня на рассмотрение палаты лордов представлен «Билль касательно временного принятия англиканства», но мне пока ничего об этом неизвестно. Сейчас я закончу это письмо и собственной персоной отнесу его в почтовую контору. Это будет очень достопамятное письмо и, возможно, несколько лет спустя мне захочется его перечесть. В нем запечатлены первые шаги на пути к падению прекрасного кабинета министров, потому что я смотрю на них, как на людей конченых, и одному богу ведомо, каковы будут последствия. — А теперь я попрощаюсь с моими драгоценными МД, потому что ко мне должны прийти и, кроме того, днем необходимо побывать в канцелярии лорда Дартмута. Прощайте, драгоценные МД, я желаю вам веселого Рождества; надеюсь, что к тому времени вы уже получите это письмо. Любите Престо, который любит МД в тысячу раз больше чего бы то ни было на свете. Еще раз прощайте, драгоценные МД и прочее.
Письмо XXXVII
Лондон, 15 декабря 1711.
[суббота]
Я сам отнес нынче вечером свое письмо. Днем побывал в канцелярии секретаря, у мистера Льюиса, чтобы узнать, как обстоят дела. Там мне встретился Прайор. который сказал, что потерял всякую надежду и что, по его мнению, весь кабинет уйдет на следующей неделе в отставку. Льюис, правда, считает, что кабинет продержится до весны, то есть до окончания сессии парламента, но оба они в полном отчаянии. Я зашел также повидать миссис Мэшем, она приглашала меня на обед, но поскольку я уже уговорился обедать с Льюисом, то явился к ним в четыре. Мэшем подошел и шепнул мне, что, как ему доподлинно известно из надежного источника, все уладится, и оба они показались мне весьма радужно настроенными. Они собирались в оперу, но просили меня непременно прийти к ужину. Я так и сделал и, придя к десяти, застал там лорда-казначея, который ушел только в первом часу и был веселее, чем когда бы то ни было за все эти десять дней. Миссис Мэшем сказала мне, что несколько дней тому назад он совсем было отчаялся, да и от меня это не ускользнуло. Арбетнот не теряет надежд, он считает, что королева не отступилась от нас, а только лишь была напугана и не знала, на что решиться. Но я все же не могу с ним согласиться, потому ли, что мои доводы основательнее, или же опасения более велики. Я решил, в случае, если они вскоре уйдут в отставку или будут смещены, удалиться на несколько месяцев и уже облюбовал себе одно место, но при этом изыщу какой-нибудь способ, чтобы получать известия от МД и иметь возможность писать им. Как бы то ни было, я уберусь отсюда при первых же признаках начинающейся смуты: ведь мне припишут все и даже то, чего я никогда в глаза не видал.
16. Набрался сегодня храбрости и отправился ко двору, приняв чрезвычайно бодрый вид. Там была невообразимая толчея, и каждая партия по выражению лиц пыталась определить настроение противника. Я старался не замечать попыток лорда Галифакса раскланяться со мной, пока он не вынудил меня к этому, однако мы с ним не разговаривали. Мне пришлось отвесить не менее восьмидесяти поклонов, из коих не менее двадцати пришлось на долю вигов. Герцог Сомерсет уехал в Петуорт, и герцогиня, как я слыхал, будто бы последовала за ним, чему я был бы весьма рад. Поговаривают также, что принц Евгений, которого здесь ожидали несколько дней тому назад, не приедет [735] . По замыслу вигов принца должны были встречать сорок тысяч конных. Несколько дней тому назад лорд-казначей рассказал мне о своей беседе с резидентом императора — этим самодовольным хлыщом Гофманом [736] относительно приезда принца Евгения, из чего мне стало ясно, что милорд охотно воспрепятствовал бы этому, будь его власть; мы все были бы рады, если бы визит принца Евгения не состоялся, и сочли бы это немалой для себя удачей. Сэр Эндрю Фаунтейн, Форд и я обедали сегодня у пригласившей нас миссис Ван.
735
принц Евгений… не приедет. — Новый австрийский император Карл VI, желая предупредить заключение мира без присоединения Испании, решил послать в Англию с визитом прославленного полководца
736
Гофман Иоган Филипп — резидент австрийского императора в Англии.
17. Я забыл, какое сегодня число и принужден был трижды его исправлять. Обедал нынче с мистером Мэшемом и его женой, которые меня пригласили; ожидали еще лорда-казначея, но он почему-то не пришел. Они принимали у себя голландского посла Бюиса, который довольно сносно говорит по-английски; он вел себя дьявольски изворотливо и плел всякие небылицы, но никто из нас не поверил ни единому его слову. Мы все еще остаемся в неопределенном положении, и, на мой взгляд, надеяться нам особенно не на что. Как выяснилось, герцогиня Сомерсет вовсе не уехала в Петуорт, уехал только ее супруг, а это небольшой убыток. Похоже, королева в самом деле намерена сменить кабинет министров, но только, возможно, отложит это до окончания сессии, и, думаю, для них было бы лучше самим подать в отставку, если только она не станет действовать в открытую, ведь в таком случае им не пришлось бы отвечать за исход мирных переговоров, если это дело окажется в других руках и, паче чаяния, окончится неудачей. Но говорят, будто лорд-хранитель королевской печати уезжает на этой неделе в Гаагу, так что заключение мира все же мало-помалу подвигается вперед.
18. Сегодня с утра до вечера, не переставая, лил дождь; мне пришлось истратить три шиллинга на наемную карету. Необычайно дождливая в этом году погода. Пообедал в Сити и был у типографа, который выпустил пятое издание «Поведения союзников», на этот раз книжкой небольшого размера ценой в шесть пенсов и притом в количестве, равном трем первым изданиям вместе взятым, так как им предстоит быть во множестве разосланными в провинцию, для чего знатные особы заказывают себе сотни экземпляров. Две недели тому назад памфлет был отправлен в Ирландию и, полагаю, что у вас его тоже напечатают. Сторонники ториев, как среди лордов, так и в палате общин, черпают из него свои доводы, и все сходятся на том, что еще не было памфлета, который оказал бы столь большое влияние и заставил столь многих людей переменить свои взгляды. Надеюсь, что к тому времени, когда придет срок отправить это письмо, я получу что-нибудь от малюток МД: ведь будет уже месяц и два дня с тех пор, как я получил от вас последнее письмо; но я готов накинуть еще девять дней на всякие непредвиденные обстоятельства. Никак не избавлюсь от последствий простуды, хотя заболел еще месяц тому назад; впрочем, быть может, это уже новая? Весь нынешний вечер строчил письма до полного изнеможения; кроме того, я задумал издать еще одну небольшую вещицу [737] , которую надеюсь закончить на этой неделе, после чего отправлю ее типографу переписанной неизвестным ему почерком. Вышла речь лорда Ноттингема [738] , поделка в духе Граб-стрит, а он не придумал ничего лучшего, как пожаловаться в палате лордов, и те вынесли решение арестовать типографа. Я слыхал при дворе, что Уолпол [739] (один из самых влиятельных вигов) заявил, будто это я и мой нелепый клуб сочинили сию речь на одном из наших сборищ, и что я должен за это поплатиться. Он у меня еще убедится, что солгал, я дам ему понять, что я о нем думаю, но только не собственноручно, а кому-нибудь поручу. Если произойдет смена кабинета, он станет государственным секретарем, а ведь совсем недавно в парламенте было видвинуто против него обвинение в том, что в бытность свою военным министром он брал взятки. Среди вигов он один из главных говорунов.
737
…я задумал …небольшую вещицу… — Возможно, «Виндзорское пророчество» (Poems, 145—146), заключавшее ожесточенные нападки на герцогиню Сомерсет.
738
Вышла речь лорда Ноттингема… — «Предполагаемая речь знаменитого витии», сочиненная Свифтом (см. запись от 5 декабря, а также Poems, 141).
739
Уолпол Роберт (1676—1745); в кабинете Годольфина занимал пост военного министра, а с января 1710 г. был казначеем адмиралтейства; возглавлял оппозицию в палате общин; крайне неразборчивый в средствах, он особенно преуспел при Ганноверах, с приходом которых возглавил комиссию по расследованию деятельности Оксфорда, Болинброка и Ормонда и добился их осуждения; впоследствии много лет возглавлял кабинет министров.
19. Ненастная, наводящая уныние погода. Я наведался в канцелярию секретаря, и Льюис уговорил меня пообедать с ним, хотя я собирался обедать с лордом-казначеем. На этой неделе мне ни разу не удалось повидать секретаря. Между тем положение нисколько не улучшилось. Лорд Дартмут в отчаянии и считает, что необходимо подавать в отставку; Льюис придерживается того же мнения, и только один лорд-казначей неизменно твердит: «Ничего, ничего, все образуется». Домой я возвратился рано с намерением довершить одну начатую вещицу, но почувствовал, что душа ни к чему не лежит, нет настроения и что я охотнее почитал бы первую подвернувшуюся под руку книжонку. Я только что послал типографу листок ценой в пенни, чтобы немного насолить кое-кому. Патрик отправился на похороны одного ирландца, который был слугой доктора Кинга [740] ; он умер от чахотки — вполне подходящая смерть для лакея этого нищего умирающего от голода остряка. Ирландские слуги почитают непременной обязанностью присутствовать на похоронах соотечественника.
740
Кинг Уильям (1663—1712); окончил Крайстчерч-колледж в Оксфорде; юрист, состоявший одно время в должности судьи при суде ирландского адмиралтейства; автор многих юмористических и сатирических стихов, некоторые из них приписывали Свифту.
20. Нынче утром опять был у секретаря; судя по всему, нас ожидает томительная кончина, но толком я ничего не знаю, да и они сами тоже. Обедал нынче, как вы знаете, с нашим Обществом, и этот подлый секретарь настоял на том, чтобы в следующий раз за обедом непременно председательствовал я, так что через неделю в этот же день мне придется угощать их в таверне «Под соломенной крышей» [741] , где мы обедали и сегодня; это обойдется мне в пять или шесть фунтов; правда, секретарь обещает снабдить меня вином. Возвратясь домой, я обнаружил письмо от епископа Клогерского.
741
«Под соломенной крышей» — модная в те времена кофейня, находившаяся на Сент-Джеймс-стрит.