Дневник эльфийки
Шрифт:
— При чем тут крыша, Виктор? Ты проводишь параллель между абсолютно разноуровневыми ситуациями. Они несравнимы!
— Я не вижу разницы. И одна и другая ситуация могут негативно отразиться на тебе, и я этого не потерплю. Если ты сейчас же не пообещаешь мне не давать ей денег, я заморожу счет!
Ника ответить ничего не успела, потому что вмешалась я.
— Как Вы можете, так? Даже если Ника не права, это ее деньги! Почему Вы указываете ей, что она должна делать? Она и так ради Вас бросила все! Все свои увлечения, всех подруг! Какое право Вы имеете ее контролировать? Потому что работаете, а она нет?
— Ника, — Виктор Алексеевич даже не повернулся ко мне, — если эта девчонка сейчас же не заткнется и не уберется отсюда к себе в комнаты, отсюда уйду я.
— Во-первых, я не просто девчонка, а Ваша невестка, и у меня есть имя! — я шагнула ближе к нему, — А во-вторых, у меня тоже есть право голоса! Почему я должна заткнуться и уйти? Ника мне не чужая, и мне не все равно, что Вы так ее унижаете!
— Я унижаю?! Ты хочешь сказать, что я унижаю собственную жену?! — глаза Виктора Алексеевича налились кровью, ноздри раздувались, и весь его облик напоминал мне вид разъяренного быка.
Ника схватила его за руку, — Успокойся, пойдем поговорим в спальню! Не надо так нервничать и распаляться! — а затем, обернувшись ко мне, с мольбой в голосе произнесла, — Лиечка, я тебя прошу, иди к себе, мы потом все обсудим, спокойно сядем за стол и все обговорим, а сейчас иди к себе.
— Никуда я не пойду. Виктор Алексеевич должен понять, что он не имеет права так с тобой, Ника, обращаться! — не сдавалась я, уверенная, что если я отступлю, Ника по обыкновению сгладит весь конфликт и так и не даст понять супругу, что она заслуживает совсем другого отношения.
— Она будет мне указывать как себя вести в моем собственном доме? — взревел Виктор Алексеевич. Рукой он отодвинул жену и двинулся на меня.
Я не испугалась. Я теперь не боялась ничего, но испугалась Ника.
— Не смей! Не смей ее даже пальцем тронуть! — с чувством выдохнула она и вдруг как подкошенная упала к ногам супруга.
В тот день Ника не смотря на усилия вызванных врачей, так и не пришла в себя, и ее увезла «скорая».
На следующий день я попыталась навестить Нику, но охрана, выставленная Виктором Алексеевичем у палаты, не пустила меня к ней. Лишь по телефону мне сказали, что состояние у нее "стабильно тяжелое". Не пустили меня к ней и на следующий день, и я поняла, что Виктор Алексеевич теперь приложит все силы, чтобы я нескоро увидела Нику.
Дома моя жизнь тоже стала совсем иной. Виктор Алексеевич со мной демонстративно не разговаривал, к тому же он не преминул рассказать сыну, что в болезни Ники виновата я, и Дэн отдалился от меня, даже не выслушав моих оправданий. Как только я попыталась все ему объяснить, он прервал меня словами, что сейчас не время разбирать, кто что сказал, и это по большому счету уже не имеет никакого значения, после чего тут же ушел в свой кабинет и уткнулся в компьютер. Эта недосказанность повисла между нами словно стена, Дэн стал стараться дома появляться как можно реже и выглядел очень подавленным, и никакие мои попытки хоть как-то вывести его из этого состояния не действовали.
Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны я ничуть не жалела, что высказала все, что думаю, Виктору Алексеевичу, а с другой сокрушалась, что все так закончилось и Ника попала в больницу. Я тосковала без нее, потому что очень сильно к ней привязалась. Ника сумела окружить меня искренней теплотой и любовью, и сейчас я никак не могла свыкнуться с их отсутствием. Мне было плохо без нее, и я очень хотела встретиться с ней. Мне хотелось посоветоваться с ней, как вести себя с Дэном, попросить, чтоб она с ним поговорила, да и просто увидеть ее.
Оказавшись в столь непростой для меня ситуации, я попыталась вспомнить некоторые магические приемы, чтобы иметь возможность, например, отвлечь охрану и пробраться к Нике, но все мои попытки не дали ни малейшего результата. У меня не то что получалось не совсем то, что я хочу, к чему я уже привыкла, а вообще ничего не получалось. Одним словом я была ошеломлена: мой магический дар исчез в этом мире.
Однако впереди меня ждал еще более сильный удар судьбы.
Как-то вечером, придя домой, Виктор Алексеевич зашел ко мне и мрачным тоном проронил:
— Лия, пойдем в гостиную. Нам надо поговорить.
Сердце в один момент у меня ухнуло куда-то вниз, и я на негнущихся ногах прошла в гостиную и села в кресло, страшась услышать, что случилось самое худшее, случилось то, чего я боялась больше всего… что Ники… Нет, я даже думать не хотела, что это может произойти… несмотря на то, что бесстрастный голос дежурной сестры в больнице ежедневно сообщал мне, что состояние больной по-прежнему "стабильно тяжелое", я гнала о себя мрачные мысли.
— Что-то случилось, Виктор Алексеевич? Что-то с Никой? — пролепетала я враз ставшим непослушным языком.
— С Никой пока все так же, ее состояние без изменений, — хмуро проговорил Виктор Алексеевич, опускаясь в кресло напротив меня, — я хотел поговорить с тобой о другом.
Я облегченно вздохнула и возблагодарила мысленно небеса, за то, что не услышала горестную весть.
— Я тут разговаривал со своим приятелем, он продюсер, — продолжил мой свекор, — ты видела его на свадьбе. Михал Михалыч. Так вот, он говорит, у тебя редкий голос и предлагает тебе учиться вокалу, а потом выступать с концертами. Я согласен спонсировать твое обучение в Италии, там по его словам лучшая школа вокала, а потом вложить деньги в твою раскрутку, ну там: реклама, ролики, клипы… одним словом, я согласен все оплачивать до тех пор, пока ты сама не встанешь на ноги.
— Зачем Вы предлагаете мне это? — удивленно воззрилась я на него, — Дэн однозначно мне дал понять, что не хочет, чтоб я выступала.
— Лия, пойми, вы не подходите друг другу. Ваш брак был ошибкой. Дэн уже это понял. Не калечь ему жизнь. У тебя есть возможность самореализоваться. Я тебе ее предлагаю. Тебе нравится петь — пой! Я все сделаю, чтобы твое имя заблистало на всех афишах. Лишь оставь моего сына в покое.
— Он мне этого не говорил. Почему Вы говорите мне от его имени? Если он так считает, пусть скажет мне это сам! — хрипло выдохнула я. Спазм перехватил мне горло, мне даже стало трудно дышать. Наконец я восстановила дыхание и продолжила, — У нас сейчас с ним, конечно, не лучшие времена, но это лишь потому, что Вы его настраиваете против меня и меня обвиняете в болезни Ники.