Дневник одного директора
Шрифт:
«Наверное, сейчас никто не ездит на острова», – предположила Оливия и тут же успокоила себя тем, что не только им с Аликом, но и другим людям в это лето скорее всего не удастся добраться до островов. Жаль – это было ее давней мечтой.
Алик стал кидать камешки в воду, резвясь как пацан. А Оливия присела осторожно на землю, обвела колени руками и загрустила. Она вспомнила картинку из летних путешествий. Они с Аликом гуляют по вечернему Бестяху, выходят на обрывистый берег Лены и ясным светлым вечером вдруг видят вдалеке, посередине реки небольшой песчаный остров и отходящий от него песчаный язык. Язык-плес врезается прямо в открытую воду, щедро омывается ею. Прямо к кончику песчаного желтого языка пришвартована лодка, одинокая палатка
– Карэн! Карэнчик! Ты куда? – кричала женщина своему сыночку, который нагишом купался в реке. В этот день этот маленький мальчишка был единственным купальщиком. А где-то немного вдалеке, слегка прикрытый туманчиком стоял с удочкой единственный рыбак. Карэн пытался налететь на волну.
– Смотри, какой смелый поц! – воскликнул Алик, почему-то назвав мальчишку одесским сленгом. – Ты что, загрустила? – спросил он подругу озабоченным тоном.
– Нет, я просто мечтаю об островах, – ответила Оливия. – Тебе не удастся меня раскрутить на штраф.
Они еще долго бродили по берегу, Карэн долго купался, рыбак долго и заворожено смотрел на удочку. И вдруг пошел дождь. Сначала – слабый, потом сильнее и сильнее. Воздух из сизо-голубоватого преобразовался в темно-серый. Казалось, темное небо опустилось на реку и придавило ее.
– Снимай халатик! Пошли в реку! Хватит бояться! – закричал Алик.
Они резко вбежали в реку, и она обожгла холодом. Они поплыли вперед, с трудом справляясь с течением. И постепенно разогрелись. Потом сверкнула молния, разорвав небо на две части. Женщина схватила плачущего голенького Карэна в охапку и потащила на берег. «О, Наяда! – крикнул своей женщине Альберт. – Как ты прекрасна!». Но когда молния сверкнула второй раз, Альберт и Оливия стали вылазить из воды – это было уже опасно, хотя и упоительно, – купаться в дождь, гром и молнию на реке. Адреналин в их крови просто зашкаливал.
Когда вечер спустился на Табагу и весь окружающий мир, Альберт и Оливия отправились в ресторан. В ресторане в Доме отдыха было пустынно. В другие времена это бы весьма обескуражило Альберта и Оливию, потому что они любили общаться, танцевать, петь в караоке. Но сейчас им было комфортно вдвоем. Оливия поглощала салат «Табагинский мыс»: жеребятина, красный перец, кунжут. Альберт ел аппетитный стейк из оленины. На столах лежали белые скатерти, стояли маленькие вазочки с цветами. Это был мир комфорта и уюта, далекий от болезней и всяких неприятностей. Хотелось вести легкий светский разговор.
– Ты уже решил, Алик, какую профессию ты выберешь, если останешься жить здесь, в Табаге? – спросила Оливия.
– О да! – ответил Алик. – Конечно! Я всегда выбираю профессии, нужные для конкретных мест… Я буду хранителем ценностей села. Да, именно так. Вот памятник на берегу, ну, стела? Никто не знает, кому она поставлена. Бедная стела находится в неухоженном виде. А я буду протирать ее, прямо до блеска. Буду ходить по пляжу и рассказывать рыбакам и купальщикам, что стела установлена в честь выдающегося революционера Аполлинария Рыдзинского. Буду выбрасывать руку туда, на Якутск и пафосно глаголить, что вот по этому маршруту Рыдзинский повел свой отряд в Якутск, чтоб отвоевать его у белогвардейцев…Ты вот думаешь, почему Табагинский мыс так знаменит? Благодаря рыбалке? Нет, конечно. Он овеян легендами отважного похода Рыдзинского. И еще один объект я буду охранять – камень.
– Ух ты! У тебя будет даже два объекта?! – похвалила Оливия, наблюдая, как ее возлюбленный с удовольствием отправляет в рот хрустящий кусочек оленины. – Какой камень-то?
– Ну как, какой? – ответил мужчина. – Помнишь, стоит у дороги, на выезде из Табаги? Большой такой. На нем начертано «За мост
– И ты его тоже будешь протирать? – уточнила Оливия.
– Ну да. Конечно! Это же исторический артефакт… Сначала я буду протирать камень, а потом буду бродить по дороге и рассказывать путникам, шоферам, что мы должны были построить железнодорожно-автомобильный мост еще в 2013 году и …– не построили. Вон там должны были построить, соединив два берега, – Альберт указал на реку. –У нас же народ не понимает, зачем нужен мост. Дремучие люди. А я буду растолковывать…
– Ну да, нужная профессия, – сказала с усмешкой Оливия. – А сколько ты получать-то будешь, бродячий экскурсовод?
– Я не экскурсовод, я – хранитель ценностей! Причем, старинного ямщицкого села, – поправил Алик. – Вот насчет денег не знаю… Видимо, это будут индивидуальные пожертвования…
– Удивительная профессия! – заметила Оливия. – Боюсь, что за месяц своей бурной профессиональной деятельности ты обрастешь, волосы будут до плеч, бриться у тебя тоже не будет возможности, ты исхудаешь… Спать ты, наверное, будешь за камнем. А где еще? Денег же у тебя не будет?! И проезжающая мимо карета скорой помощи заберет тебя…., – Оливия запнулась, она хотела сказать «в ковидный изолятор», но вовремя остановилась.
– Куда? – хитро спросил Алик.
– В психдиспансер! – ответила Оливия.
На следующий день парочка наших героев отправились посмотреть туристический кластер, который активно строился в этих местах. Об этом кластере много писали, дело долго не сдвигалось с места, иногда даже казалось, что Табага так и не станет центром туризма, но все же стройку здесь развернули. Сначала мужчина с женщиной увидели три мамонта в открытом поле, конечно, это были муляжи. На дереве висела табличка, на которой значилось, что это место встречи двух прародителей якутской нации: Элляя Ботура и Омогой Баагта. Здесь были музей, ресторан, но, увы, из-за пандемии все было закрыто и Альберт с Оливией так и не узнали, почему именно это место считается историческим. Возможно, это был обычный пиар. По залитой солнцем дороге Алик и Оливия дошли до турбазы «Хрустальная»: домики, беседки на поляне, все было достаточно стандартно. Впрочем, наверное, близость реки делала эти места привлекательными для путешественников и в хорошие времена турбаза не пустовала.
Потом Алик и Оливия стали подниматься в гору, чтобы добраться до веревочного парка Norway. Как ни странно, веревочный парк работал. Молодые люди, закрепив механизмы-зипы на веревках, скользили по веревкам между деревьями. Работало даже кафе. Правда, в нем один мужчина громко ругался, почему люди расслабились и ходят без масок. Если оглянуться и посмотреть назад, откуда наши путешественники прибыли в веревочный парк, то вид открывался потрясающий: широкая лента реки, лесистые берега. Были видны даже Нижний Бестях и село Павловск, маленькие домишки, где-то там за водными далями, по ту сторону реки. Здесь, в этих местах полным ходом шла стройка – возводился Детский санаторий – прямо на крутом склоне сопки, с видом на просторы Елюены.
Скоро здесь будут слышны гудки поезда, чудный ажурный мост сделает эти места знаменитыми. Когда-то в этих местах жили ямщики, меняли на переправе лошадей, потом появились автомобили, они безраздельно властвовали очень долго – почти сто лет, а теперь вот заявляют о себе поезда, «железные кони» ХХI века. Железные кони не будут мерзнуть в краю вечной мерзлоты, ведь они будут «скакать» по снежным полянам с огромной скоростью.
Еланка и коровья симфония
Город, уставший от болезней, пандемии, постоянного нагнетания страхов, погрузился ко всему прочему еще и в туман от лесных пожаров. Противный ветер разносил дым по всему свету. Альберт и Оливия сидели на кухне и пили традиционный утренний кофе. Обоим было немного лень разговаривать друг с другом. Никто не ожидал услышать от партнера нечто новое, плюс оба боялись проговориться.