Дневник партизанских действии 1812 года
Шрифт:
был изранен и взят в плен в сражении под Заболотьем, что французы называют
Валутинским. Это сражение, называемое также Лубинским, описано генералом
Михайловским-Данилевским, который даже не упомянул о рапорте, поданном
Ермоловым князю Кутузову. Я скажу несколько слов о тех обстоятельствах боя,
которые известны лишь весьма немногим. Распорядившись насчет отступления
армии
города. Барклай, предполагая, что прочие корпуса армии станут между тем
выдвигаться по дороге к Соловьевой переправе, приказал разбудить себя в
полночь для того, чтобы лично приказать арьергарду начать отступление.
Когда наступила полночь, он с ужасом увидел, что второй корпус еще вовсе не
трогался с места; он сказал Ермолову: "Nous sommes en grand danger; comment
cela a-t-il pu arriver?" (Мы в большой опасности, как это могло произойти?
(фр.) К этому он присовокупил: "Поезжайте вперед, ускоряйте марш войск, а я
пока здесь останусь". Дурные дороги задержали корпус Остермана, который
следовал потому весьма медленно. Прибыв на рассвете в место, где корпуса
Остермана и Тучкова 1-го располагались на ночлег, Ермолов именем Барклая
приказал им следовать далее. Князь Багратион, Ермолов и Толь утверждают,
что Тучкову 3-му надлежало не только занять перекресток дорог, но и
придвинуться ближе к Смоленску на подкрепление Карпова и смену князя
Горчакова. Услыхав пушечные выстрелы, Ермолов писал отсюда Барклаю: "Если
выстрелы, мною слышанные,- с вашей стороны, мы можем много потерять; если
же они со стороны Тучкова 3-го,- большая часть нашей артиллерии может
сделаться добычей неприятеля; во всяком случае прошу ваше
высокопревосходительство не беспокоиться, я приму все необходимые меры".
В самом деле, сто восемьдесят орудий, следуя медленно и по дурным дорогам,
находились еще в далеком расстоянии от Соловьевой переправы. К величайшему
благополучию нашему, Жюно, находившийся на нашем левом фланге, не трогался
с
предусмотрительность. По его распоряжению граф Кутайсов и генерал Пассек
поспешили к артиллерии, которой приказано было следовать как можно скорее;
здесь в первый раз была употреблена команда: "На орудие садись". Ермолов,
достигнув перекрестка, поехал далее по направлению к Соловьевой переправе и
возвращал назад встречаемые им войска. Принц Александр Виртембергский, не
имевший команды, просил Ермолова поручить ему что-нибудь; придав принцу
сведущего штаб-офицера с солдатами, он просил его заняться улучшением
дорог. Возвратившись к перекрестку, Ермолов узнал здесь от генерала
Всеволожского, что Тучков 3-й находится лишь в трехстах саженях отсюда.
Князь Багратион в письме своем Ермолову от 8-го августа, между прочим,
пишет: "Надо примерно наказать офицера квартирмейстерской части, который
вел Тучкова 3-го; вообрази, что за восемь верст вывел далее, а Горчаков
дожидался до тех пор, пока армия ваша пришла". Взяв в плен двух вестфальцев
корпуса Жюно, Тучков 3-й препроводил их к Ермолову, которому они объявили,
что у них шестнадцать полков одной кавалерии. Ермолов писал отсюда с
капитаном квартирмейстерской части Ховеном (впоследствии тифлисским военным
губернатором) великому князю Константину Павловичу, следовавшему в колонне
Дохтурова, что надо поспешить к Соловьевой переправе, перейти там реку и,
расположившись на позиции, покровительствовать переправе прочих войск.
Приказав именем Барклая Остерману и Тучкову 1-му подкрепить Тучкова 3-го,
Ермолов направил графа Орлова-Денисова к Заболотью, где он, однако, не мог
бы выдержать натиска неприятеля, если бы вместе с тем не ведено было
командиру Екатеринбургского полка князю Гуриелю занять рощу; во время
нападения неприятеля па графа Орлова-Денисова Гуриель поддерживал его
батальным огнем из рощи.