Дневник подростка
Шрифт:
Мы с Лизой предпочли праздновать у себя в комнате. Я принесла еду и компот, мы вырезали снежинки, пытаясь хоть как-то почувствовать волшебство праздника. Хорошо, что сейчас модно запускать фейерверки. Спасибо тем, кто это делает. Мы сидели с сестрёнкой на подоконнике и любовались разноцветными фонтанами. «Смотри, – сказала Лиза, – как будто множество волшебных блестящих бабочек одновременно вспорхнули с цветка и полетели в разные стороны! Краси-и-и-во!»
А я смотрела на людей внизу. Обычные семьи с детьми. Они смеялись, болтали, хлопали в ладоши, кричали: «Ура! С Новым годом!», обнимали своих детей. На
06.01
Мы с сестрой уже четвёртый день живём у бабушки. Наконец-то можно отдохнуть от «праздников». Пусть родители делают дома что хотят. Слушать их и смотреть на пьяные рожи невозможно.
Я не рассказываю бабушке о том, что происходит дома. Не хочу её расстраивать, она и так болеет. Хотя она сама знает, что дома «не всё ладно». Мама – бабушкина дочь – почти не приезжает к ней, по телефону разговаривает редко и только по делу. Мне жалко бабушку – она не заслуживает такого обращения.
Нам с Лизой нравится просыпаться под аромат только что испечённых блинчиков – что может быть лучше! И это не просто блины, это бабушкины блинчики! Ни один самый лучший повар на свете вкуснее не приготовит!
Мы спокойно разговариваем, не боясь окрика: «Тише там! Дайте родителям отдохнуть! Мы вообще-то работаем всю неделю».
Бабушка любит слушать нашу бессмысленную болтовню. Говорит: «Как весело мои пташечки щебечут». Обнимает нас и сует в руки конфетку. Обнимать бабушку приятно, хоть от неё и пахнет старостью, детским мылом и корвалолом.
У бабушки мы живём как нормальные дети: кушаем, играем, смотрим мультики, вовремя ложимся спать, гуляем.
Слышала, одноклассники собирались встретиться на каникулах, пойти в кино. Меня, конечно, никто не звал. Да я и не пошла бы с этим тупым стадом. Лучше книжку почитаю и схожу с сестрёнкой на горку или просто погулять, слепить снеговика, чем слушать бестолковые обсуждения очередного блогера.
Мне не нужны друзья. Одной всегда лучше – точно знаешь, что никто не предаст. Тем более у меня есть Лиза. Вырастет, и мы станем не только сёстрами, но и лучшими подружками.
10.01
Вчера у меня случилось что-то наподобие нервного срыва. Стыдно признаться, я плакала, даже рыдала.
Почти весь день мы провели с Лизой на улице во дворе бабушкиного дома. Погода была чудесная. Снег отлично лепился, и мы с помощью ещё двух девочек из двора слепили целую семью снеговиков. Бабушка посоветовала нам раскрасить их акварельными красками. Получилось красиво. Мы сделали кучу фотографий на мой старенький телефон. Даже бабушку заставили выйти сфотографироваться «с такой красотой».
Всё было хорошо, но на следующий день нужно было возвращаться домой. А нам не хотелось.
День прошёл, и мы легли спать. Уставшая, но довольная Лиза отключилась за две минуты. А у меня в голове мысли суетились шумной толпой и не давали уснуть.
Я думала о справедливости. Почему одним достаётся всё, а другим – ничего.
А я?! Умнее её и всё! Мне придётся своим трудом изо дня в день пробивать себе дорогу в жизнь и неизвестно получится ли. А чем я хуже Ласточкиной?! Я даже лучше: не вру, хорошо учусь, ответственно отношусь ко всем поручениям, воспитываю сестрёнку. И меня никто не любит, кроме бабушки и Лизы. А Оленьку любят все: родители, одноклассники, учителя, у неё куча друзей! Тут и полились слёзы.
Неожиданно для себя самой я вдруг осознала, что хочу, чтобы меня любили, хочу друзей, хочу быть «как все». Мне много и не надо. Хотя бы одного друга, которому можно доверять, и нормальную семью. Пусть не идеальную, но чтобы я могла нормально жить и учиться, не бояться выходных. Чтобы родители перестали ругаться. Мне даже не нужна их любовь. Переживу, уже большая. Но они должны любить свою маленькую дочку и друг друга. Должны подарить Лизе нормальное детство, а они её не замечают.
Бабушка услышала мои всхлипывания (я думала, она спит):
– Маша, Машенька, что случилось?
– Ничего, бабуль, – максимально успокоившись, ответила я.
– Иди ко мне, моя хорошая.
Я подошла и легла рядом. Бабушка обняла меня и стала гладить. Я почувствовала себя маленькой любимой девочкой. Непривыкшая к ласке, я расчувствовалась ещё сильнее – рыдания душили, не давая выйти словам.
– Поплачь. Иногда это полезно. Я знаю, это из-за родителей. Прости их, Машенька, прости.
– Как простить, бабушка? У меня нет сил смотреть на них.
– Я знаю, что происходит у вас, хоть вы и не говорите. Но я чувствую. Мама с папой ссорятся, да?
– Постоянно. Они вообще нормально не разговаривают. Почему так? – сквозь слёзы ответила я. – Только орут друг на друга.
– Почему?.. Потому что они два несчастных человека. Несчастные люди всегда несут несчастье всем, кто их окружает, а своим детям в первую очередь.
– Но они же взрослые. Они могут всё изменить. Можно же перестать ругаться каждый день по поводу и без. Можно перестать выяснять отношения. Можно перестать…
Я хотела сказать «перестать пить», но не стала, чтобы еще больше не расстроить бабушку.
– Это только кажется, что взрослые что-то могут. Они очень боятся. И почти ничего не могут. А уж изменить свою жизнь тем более.
– Боятся? Чего?
– Боятся одиночества, перемен. Твоя мама перестала со мной общаться, когда я сказала ей, что им с твоим папой лучше развестись. Я сказала: «Иногда лучше без мужа, чем с таким». Она подумала, что я ей желаю остаться одинокой на всю жизнь, как я: «Свой брак не сберегла, теперь мой хочешь разрушить?!» Только не я рушу, а они сами.