Дневник странствующего проповедника 1-13
Шрифт:
"Он погиб в цунами, - сказал наш священник.
– В этом районе выжили единицы. Мы сожгли тело и развеяли прах у моря".
Тут же я увидел юношу, беспомощно всматривавшегося в близлежащие руины. Я попросил священника подозвать его.
"Что ты здесь делаешь?
– спросил я.
– Занятия в школе начались уже несколько дней назад".
"Я ищу тела своих матери, отца, трёх братьев и четырёх сестёр, - сказал он с ошеломлённым видом.
– Ужасный океан унёс их".
Я усадил его и положил руку ему на плечо.
"Тело временно, - сказал я, - но душа
Эти несколько слов утешили его, поэтому я продолжал: "Твои мать, отец, братья и сёстры сейчас уже где-то в другом месте. Ты не увидишь их больше в этой жизни".
Я спросил его, где он живёт.
"С тётей", - ответил он.
"Не возвращайся сюда больше, - сказал я.
– Твоя мама хотела бы, чтобы ты сейчас был в школе. Я прав?"
"Да", - согласился он. И повернувшись, чтобы уходить, сказал: "Спасибо".
Только он ушёл, какая-то женщина взволнованно подбежала ко мне и схватила за руку. Она говорила на тамильском, и я не мог её понять.
"Она говорит, что потеряла в цунами своего мужа и восьмилетнюю дочь, - сказал священник.
– А её трёхлетний сын в госпитале. У неё нет денег, чтобы кормить его. Она спрашивает, не могли бы Вы дать ей немного".
Я залез в карман, и, вытащив две тысячи рупий, вложил их в её руку. Продолжая плакать, она отошла и села на развалины своего дома.
Мы провели несколько часов неподалёку от пляжа посреди разрушений, разговаривая с людьми и пытаясь утешить их, как могли. Иногда я предлагал трансцендентное знание, но чаще это были просто объятия утешения, благодаря которым люди чувствовали столь необходимое им сочувствие.
На пути к своему фургону мы остановились у местной школы, от которой после цунами остался один стальной остов. Войдя внутрь, я понаблюдал, как учитель преподаёт математику группе в 30-40 детей.
Когда дети заметили меня, все они подбежали, чтобы посмотреть поближе. Я провёл несколько минут, пожимая их руки, спрашивая имена и дёргая девочек за косички. Один мальчик носил шляпу, и я, сняв её, водрузил себе голову, что рассмешило всех остальных. Тут-то я и увидел причину, по которой он носил эту шляпу: на голове у него была ужасная кожная инфекция. Сняв с себя шляпу, я подумал: "Возможно, мне придётся заплатить высокую цену за эту шутку".
Я научил детей петь Харе Кришна и, после короткого киртана, мы удалились.
Когда мы уходили, учитель сказал: "Спасибо. Они никогда не забудут ваш приезд".
Возвращаясь к нашему фургону, я сказал священнику: "Даже в одной этой деревне работы - ещё на годы".
"Не могли бы вы остаться подольше?", - попросил он.
"Боюсь, что мне пора, - ответил я, - но в течение нескольких дней я пришлю сюда группу преданных, чтобы они раздавали прасад и воспевали с людьми. И я брошу клич. Возможно, по ту сторону океана есть преданные, которые тоже смогут уделить немного времени и приехать сюда".
Остановившись, священник взял меня за обе руки и сказал: "Передайте им, что мы будем очень благодарны. Даже если они смогут приехать всего на несколько дней".
Мы посетили ещё несколько лагерей и на следующий день отправились в долгую поездку до Коломбо.
Когда мы уже под вечер приближались к нашей базе в Коломбо, водитель напомнил о данном мной обещании посетить загородный приют, организованный местным храмом ИСККОН. Увидев, что я устал и немного сопротивляюсь, он сказал: "Они - замечательные маленькие преданные".
"Преданные?" - переспросил я.
"Да. Это больше, чем просто приют. Посмотрим?"
"Хорошо", - согласился я.
Приехав в приют, я встретил там Нандарани даси, жену Махакарты, которая начала этот проект семь лет назад.
"Сейчас у нас здесь 79 детей, - сказала она, - большинство из них - сироты войны. Но недавно правительство попросило нас принять ещё 75 детей, оставшихся сиротами после цунами. Мы как раз начали строить новые спальни для этого".
Она повела меня на экскурсию по их владениям, и я был поражён чистотой и тем, как уютно всё было организовано.
"Мы также открыли детскую школу", - сообщила она с улыбкой.
"Нелегко, должно быть, растить сирот, испытавших ужасы войны", - предположил я.
"Многие видели, как убивали их родителей, - с горечью сказала она.
– Это была техника, которой пользовались солдаты обеих сторон. Но за эти годы дети оттаяли от того, что им пришлось увидеть за время войны".
"Каким образом?"
"Через сознание Кришны, - ответила она.
– Пойдёмте, я покажу".
Она провела меня в храмовую комнату, где все дети с волнением ожидали встречи со мной. Когда я вошёл, все они предложили поклоны, а затем тут же окружили меня.
"Они хотят послушать истории о Кришне, - сказала она, - а потом устроить киртан. Это их жизнь и душа".
Я тут же начал рассказывать им истории о сознании Кришны, а через час схватил барабан и начал киртан. И снова мне довелось наблюдать всемилостивую природу святых имён, когда дети бешено отплясывали с зажигательной энергией, и их большие улыбки светились юным энтузиазмом. Я вывел киртан наружу, и мы пели и танцевали по всей территории. Они были вне себя от радости. Через полтора часа я выдохся и привёл группу киртана обратно в алтарную. Но они хотели ещё, поэтому я продолжал, молясь, чтобы достало силы выполнить их желание насладится вкусом святых имён. Когда мы, наконец, закончили, я сел на полу, окружённый детьми. Счастливые улыбки продолжали украшать их невинные лица.
"Где я, в стране, только что вырвавшейся из войны и недавно опустошённой цунами, или на Вайкунтхе, в духовном мире?" - спрашивал я себя в изумлении. И вновь взглянув на счастливых детей, знал: "Сейчас я на Вайкунтхе".
Когда наша группа продолжила поездку в Коломбо, я сказал преданным в фургоне: "Это что-то новенькое в нашем движении: приют, сознающий Кришну!"
Ночью я принялся подгонять последние узлы нашей инфраструктуры, созданной для помощи на острове. Через несколько дней мне нужно было уезжать, но преданные, прилетевшие со мной из-за океана, продолжат работу, как минимум, на протяжении ещё двух месяцев.