Дневник ветерана
Шрифт:
– Плохая игла! – Девочка махнула левой рукой в сторону окна, выражая своё недовольство. – Вот мы с бабушкой успели бельё погладить и сложить. Косички заплели. Я куличиков «напекла» в песочнице. Иглушки сложила. Столько дел мы с бабулей пеледелали, а они всё бегают и кличат. Никакого толку!
Дедушка молчал, улыбался и внимательно слушал рассуждения внучки.
– Золотая ты наша помощница! – Он нежно обнял девочку и поцеловал её в светловолосую макушку.
– Ну, давайте за стол! – раздалась команда бабушки. Она высунулась немного в раскрытое кухонное окно и продублировала команду: – Эй,
– Зин, возьму-ка я с собой свой фронтовой дневник. В Москве будем целый день с Катериной – зайду в издательство. Поговорю с писателями. Пусть напишут. Ведь нигде никто о девчатах не написал.
– Возьми, конечно, – согласилась супруга. – Если бы о них ещё и фильм сняли да показали всем. Сейчас ведь всё меньше и меньше люди читают…
Встреча в поезде
– Вот наши места. Здравствуйте, – улыбнулся я пожилому человеку, который одиноко сидел в купе у окна.
– Здрасте, – ответил он тихим голосом и коротким усталым взглядом.
Мы с женой зашли в купе. Поставили чемоданы под сиденья и сели на нижнюю полку. Осмотрелись. Дедушка, наш попутчик, весь седой, в стареньком сером костюме, задумчиво смотрел в окно грустным взглядом.
– Жарко, – я попробовал завести разговор, – давайте окно откроем?
– Давайте, – спокойно отозвался дедушка.
Окно легко поддалось, и в душное купе ворвался тёплый летний ветерок. День был ещё в полном разгаре. Солнце стояло высоко и нещадно палило. Середина июня. Дебальцево. Донбасс. Луганщина.
Когда поезд тронулся, моя жена Алёна, уроженка этих мест, своим бодрым и весёлым голосом спросила дедушку:
– А вы тоже до Москвы?
– Да.
– И мы. Из отпуска возвращаемся, – добавила она живо и улыбнулась старику.
Дедушка молча кивнул в ответ. Чувствовалось, что он думает о чём-то совсем другом в тот момент. – Нам дальше потом на Север лететь ещё ночью три с половиной часа, – выдала она пулемётной очередью.
– На Север? – наконец задал свой первый вопрос наш попутчик.
– Да. В Надым. Слышали?
– В Надым? – Дедушкино лицо, наконец, немного оживилось, и он добавил: – А я внучатую племянницу из Надыма буду завтра встречать в Москве.
– Да вы что? – обрадовалась моя супруга. – А кого? Может, мы знаем? Город у нас маленький. Мы там давно живём.
Мы разговорились. Дедушка оказался хорошим собеседником. Ветеран Великой Отечественной войны Матвей Никифорович П. девяносто лет недавно отметил, хотя внешне выглядел лет на семьдесят. Только глаза его были грустными. Даже не столько грустными, сколько очень уставшими. Он ехал встретить внучку своего брата, который, к сожалению, уже умер. Родители внучки погибли два года назад в автокатастрофе, и две девочки – их дочки – остались совсем одни. Их взяла к себе жить подруга погибшей матери, она же соседка по лестничной площадке. Старшей дочке было уже восемнадцать, и она училась на втором курсе местного техникума.
Из северных городов многие
Это всё предисловие. То, что происходило дальше, то, о чём мы говорили с ветераном, пока ехали в одном купе, настолько запало мне в душу, настолько глубоко засело в сердце, что не написать об этом я не могу.
Рассказ ветерана
– Служил я до войны в Полярном, – начал свой рассказ ветеран. – Это на Кольском, знаете? – Представляю. Север. Белое море. Граница с Финляндией и Норвегией, – ответил я.
– Когда началась война, как все, ушёл я на фронт. Вскоре в одном из боёв был тяжело ранен. Госпиталь. Хромота. Рука правая не гнётся в локте. Отправили меня в Полярный, так как там нужны были минёры. С севера постоянно рвались к Мурманску немцы…
Под мерный стук колёс мы разговаривали с дедушкой очень долго. Спустя часа два, может больше, достал ветеран из своей сумки старую толстую тетрадь, завёрнутую в целлофановый пакет, и протянул мне:
– Читай, раз интересуешься. Я хоть и кратко записывал, но ничего не упустил. Устал я. Отдохнуть нужно. Завтра по Москве с внучкой мотаться. Потом обратно ехать.
– Конечно, Матвей Никифорович, – ответил я, – отдыхайте, я, наверное, утомил вас своими расспросами.
Тетрадь была сильно помятой, потрёпанной, местами в дырках и даже с опалёнными краями. Но её содержание… Я не мог потом долго уснуть – перед глазами стоял бой, о котором прочитал в той тетради. Тот единственный бой…
Запись в дневнике:
Единственный бой
– Радист, связь со штабом! – негромко, но строго обратилась командир батальона к подчинённой.
Услышав первые выстрелы, девушки мгновенно залегли. Нина, командир батальона, девушка лет девятнадцати, пристально вглядывалась в даль, вперёд, в утреннюю полумглу. Взяв бинокль, она пыталась разглядеть точки, с которых в их сторону уже вёлся прерывистый пулемётный огонь, и через мгновение снова так же строго, но уже громче добавила: