Дневник загорающей

Гарднер Эрл Стенли

– Почему?

– Мне вручили повестку. Я должен завтра в десять утра предстать перед Большим Жюри. Я обязан принести с собой все наличные деньги, полученные мной от Арлен Дюваль, которые находились в моей собственности, когда была вручена повестка.

– Вас будет допрашивать Большое Жюри?

Мейсон кивнул.

– Как адвокат, вы имеете право не разглашать конфиденциальную информацию, полученную от клиента. Они не могут задавать вам вопросы на эту тему.

– Вы дали очень широкую трактовку закона.

Фактически, в нем говорится, что информация, переданная мне клиентом и н_е_о_б_х_о_д_и_м_а_я_ для того, чтобы я объяснил ему его законные права – это конфиденциальное сообщение, сделанное адвокату и защищенное свидетельской привилегией, но существуют и исключения из правила.

– Однако, насколько я понимаю, вы будете интерпретировать это правило в пользу вашей клиентки?

Мейсон улыбнулся.

– Вы можете на меня положиться, доктор.

Доктор Кандлер встал со стула и пожал Мейсону руку.

– Вы знаете, мистер Мейсон, что Арлен Дюваль обратилась к вам за консультацией по моему настоянию?

– Правда?

– Да. Я чувствовал, что что-то происходит за сценой, какие-то значительные события. Я не считаю себя достаточно квалифицированным, чтобы разобраться в этих моментах. Кто-то пытался использовать Арлен, как свое орудие, загрести жар чужими руками. Я решил, что как только на сцене появитесь вы, ситуация каким-то образом приблизится к развязке.

– Вы считаете смерть Джордана Л.Балларда одним из результатов моего участия в деле?

– Вы выражаетесь очень грубо, – заметил доктор Кандлер.

– Но точно?

– Да. Я не собираюсь вам лгать, мистер Мейсон. Я считаю, что убийство Балларда – один из результатов вашего появления на сцене.

Мейсон уже направился к двери и прикоснулся к ручке, когда почувствовал, как она поворачивается под его пальцами: кто-то пытался открыть дверь с другой стороны.

Мейсон сделал шаг назад и в сторону.

Доктор Кандлер хотел что-то сказать, но сдержался.

Вошла аккуратно одетая, рыжеволосая женщина лет тридцати двух, прекрасно знающая о своем шарме и отличной фигуре. Она мило улыбнулась мужчинам.

– Роза! – воскликнул доктор Кандлер. В его голосе слышалось легкое раздражение. – Что ты здесь делаешь?

– Решила заглянуть и узнать, не нужна ли моя помощь.

– Это Роза Травис, моя старшая медсестра, мистер Мейсон, – объяснил доктор Кандлер. – Она отвечает на все ночные звонки.

Мейсон пожал протянутую руку.

– Я с вами говорил по телефону?

– Да.

– Простите, если разбудил вас.

– Не переживайте. Я уже приучила себя быстро просыпаться, отвечать на звонок, а потом сразу же снова засыпать. Я сокращаю доктору Кандлеру количество ночных вызовов, успокаивая пациентов. Большинство звонящих ночью – это нервные ипохондрики, которым просто становится одиноко, если они не могут заснуть.

Я советую им выпить пару таблеток аспирина, принять горячую ванну, и это помогает им подождать до утра.

– Роза – бесценный клад, мистер Мейсон, – добавил доктор Кандлер. – Я использую диатермию [диатермия – глубокое прогревание] и потогонное лечение. Большинство врачей их не применяют, но я готов поклясться, что они приносят большую пользу. За эти виды лечения отвечает Роза. Конечно, днем вместе с ней работают несколько помощников, но я все равно не представляю, как она выдерживает. С тех пор, как моя жена умерла примерно пять лет назад, на ночные звонки отвечает Роза. Она работает у меня... почти одиннадцать лет.

– Двенадцать, – поправила Роза.

– Уже двенадцать! Боже, как летит время!

– Я подумала, что смогу быть вам чем-нибудь полезна, – сказала она, посмотрев вначале на доктора, а потом на Мейсона. – Что-нибудь случилось?

– Балларда убили, – сообщил доктор Кандлер.

– Что?

Доктор Кандлер кивнул с мрачным видом.

– В какое время? – резко спросила Роза Травис.

– Мы точно не знаем, – ответил доктор.

Мейсон открыл дверь.

– Мне пора. Меня еще ждет работа. Скоро увидимся.

Он вышел в холл, а затем через приемную на улицу, где вдохнул ночной воздух, оставив за спиной спертую атмосферу врачебного кабинета и двоих людей – врача и медсестру, которые задумчиво и оценивающе разглядывали друг друга.

8

Делла Стрит ждала Мейсона, когда он открыл дверь кабинета в половине десятого утра.

– Мне вручили повестку. Я должен предстать перед Большим Жюри, сообщил адвокат.

– Я так и поняла. Пришло одно письмо...

– Забудем о письмах, Делла. По-настоящему важное что-нибудь есть? У меня времени в обрез. Не хочу опаздывать.

– Тебе лучше прочесть это письмо, – заметила Делла.

– Что там еще?

Она передала ему самый обычный конверт, на котором на машинке был напечатан адрес. Делла уже разрезала его.

– Что там? – еще раз раздраженно спросил Мейсон.

– Посмотри сам.

Своими длинными пальцами Мейсон вынул содержимое.

– Да будь я проклят! – воскликнул он.

Делла Стрит с беспокойством глядела на него.

Мейсон держал в руках пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры. К деньгам была приложена записка, написанная авторучкой. Почерк, определенно, был женский.

"Уважаемый мистер Мейсон!

Я обещала, что первым делом сегодня утром вы получите эти деньги. Меня заверили, что письмо будет у вас в офисе к восьми часам. Какое-то время нам, возможно, не удастся встретиться лично. Большое спасибо.

Арлен Дюваль."

Мейсон рассмотрел почтовый штемпель на конверте.