Дневники: 1915–1919

3 января 1897 года Вирджиния Стивен, которой тогда было почти пятнадцать лет, начала вести дневник; 1 января 1898 года она написала «Конец» в «книге довольно острой жизни (первый действительно прожитый мною год жизни)». Этот дневник она вела ежедневно вплоть до октября, за исключением одного июльского дня после смерти ее недавно вышедшей замуж сводной сестры. Однако после несчастья записи становились короче, и 14 сентября Вирджиния отмечает, в каком плачевном состоянии находится ее бедный дневник, но пишет: «Неважно, мы все равно закончим этот год, а потом уже бросим записи в угол: в пыль, грязь, к моли и прочим кишащим, ползающим, пожирающим и разрушающим тварям».

В период с 1899 по 1915 год Вирджиния вела по меньшей мере шесть тетрадей, напоминавших дневники, но содержавших в основном литературные упражнения и эссе, связанные с событиями, людьми и местами, за которыми она наблюдала. 1 января 1915 года, будучи уже замужем за Леонардом Вулфом и живя в Ричмонде, она вновь решила писать ежедневные отчеты о своих делах и мыслях. Этот дневник прервался через шесть недель из-за

нервного срыва – приступа безумия, более ужасного и длительного, чем те, которые она пережила ранее. Однако к 1916 году Вирджиния вновь смогла вернуться к сравнительно нормальной жизни в Ричмонде и Эшем-хаусе, ее доме в Сассексе. Именно в Эшеме в августе 1917 года она опять начала делать записи, вкратце описывая события и погоду каждого дня, а также свои наблюдения за природой. Вернувшись в Хогарт-хаус в октябре того же года, Вирджиния решила вести более подробные записи, которые в той или иной форме она продолжала делать до конца своей жизни в 1941 году.

Именно эти дневники, которые Вирджиния вела в тридцати отдельных тетрадях с 1915 по 1941 год, мы намерены впервые опубликовать на русском языке полностью в пяти томах, и данная книга является первой. В настоящее время оригиналы вместе со всеми более ранними дневниками и журналами эссе, кроме одного, являются собственностью Коллекции английской и американской литературы Генри и Альберта Бергов Нью-Йоркской публичной библиотеки. Этот факт во многом объясняется предприимчивостью проницательных скупщиц рукописей – мисс Хэмилл и мисс Баркер из Чикаго. В 1956 году они получили от Леонарда Вулфа, который уже опубликовал избранные отрывки под названием «Дневник писательницы», права на оригиналы рукописей при условии, что они смогут обеспечить их приобретение крупным университетом или публичной коллекцией, а он (Леонард) останется правообладателем до конца своей жизни. После переговоров Д.Д. Гордан, куратор Коллекции Бергов, взял на себя обязательства приобрести дневники за $20000, а Леонард Вулф согласился рассмотреть Коллекцию в качестве подходящего хранилища для большей части литературного наследия своей жены. Таким образом, именно через агентство мисс Хэмилл и мисс Баркер Коллекция Бергов получила свой выдающийся архив работ Вирджинии Вулф.

Гонорар за дневники Леонарду выплатили в 1958 году. Он прожил до 1969 года, и только год спустя сделка была завершена, а рукописи поступили в Коллекцию Бергов.

Серия дневников 1915–1941 гг., попавшая в итоге в Нью-Йорк, состояла из двадцати семи томов: 1918 год – в двух тетрадях, а за 1916 год нет ни одной. Еще три тетради, включенные в настоящее издание, отделены от основной серии: третий том 1918 года, содержащий знакомство Вирджинии Вулф с Т.С. Элиотом, был найден после смерти Леонарда и передан в Коллекцию Бергов его душеприказчиком; два других – особенный Эшемский дневник и тот, который велся в течение трех недель сентября 1919 года вскоре после переезда Вулфов в Монкс-хаус, – были сгруппированы с ранними дневниками и журналами эссе, а не с основной серией.

Полный список томов рукописей представлен в Приложении 1. В Приложении 2 приведена полная библиография Вирджинии Вулф, включающая рецензии и эссе, которые она писала для различных периодических изданий. Алфавитный указатель имен и названий в конце книги позволит читателям лучше ориентироваться в тексте.

В. или ВВ – Вирджиния Вулф:

ВВ-П-I – «Письма: 1888–1912»

ВВ-П-II – «Письма: 1912–1922»

КБ-I – Квентин Белл «Биография Вирджинии Вулф. Том I:

Вирджиния Стивен, 1882–1912»

КМ – Кэтрин Мэнсфилд/Марри

Л. или ЛВ – Леонард Вулф:

ЛВ-I – «Посев. Автобиография: 1880–1904»

ЛВ-III – «Новое начало. Автобиография: 1911–1918»

ЛВ-IV – «Вниз по склону. Автобиография: 1919–1939»

ЛПТ – Литературное приложение «Times»

ЧП – Член парламента

Данная часть дневника Вирджинии Вулф – своего рода прелюдия к основной работе. После шести недель непрерывных записей книга обрывается. Мы не знаем, почему она начала вести дневник, но знаем, по какой причине закончила: в середине февраля Вирджиния погрузилась в безумие. Это была вторая фаза ее наиболее продолжительного нервного срыва – агрессивный и неистовый период, сильно отличавшийся от меланхолической и суицидальной мании во второй половине 1913 года. Таким образом, данная «прелюдия» описывает конец светлого промежутка между двумя устрашающими приступами безумия.

Первый роман Вирджинии Вулф «По морю прочь» был принят издательством в марте 1913 года, однако публикацию задержали на два года. Вирджиния упоминает роман лишь однажды, но неразумно предполагать, что она о нем не думала. Наоборот, знание того, что книга вскоре выйдет в свет, вполне могло послужить причиной рецидива болезни.

Это Дневник I (см. Приложение 1): каждая запись датирована на маленькой овальной, ромбовидной или круглой наклейке в верхней части страницы, первые 11 страниц напечатаны на машинке.

1 января, пятница.

Логично начать этот дневник с описания последнего дня старого года, когда за завтраком я получила письмо от миссис Халлетт. Она сказала, что ей пришлось срочно уволить Лили 1 из-за дурного поведения. Мы, конечно, подумали, что имеется в виду определенный тип поведения, рискну предположить, связанный с женатым садовником. Мысли об этом заставили нас обоих чувствовать себя неловко весь день. А сегодня утром я получила весточку от самой Лили. Она очень спокойно пишет, что ушла из-за «оскорблений» миссис Халлетт. Получив целый выходной день, Лили вернулась к работе в 8:30 утра, что оказалось «недостаточно рано». Где же правда? Думаю, здесь: миссис Х. – старая злобная женщина, дотошная и, как мы знаем, деспотичная в отношении своих слуг, а Лили наверняка не сделала ничего плохого. Кстати, другая дама уже хочет ее заполучить. Затем мне пришлось написать миссис Уотерлоу 2 о навязанных нам счетах за чистку дымохода: такое письмо, безусловно, требует сильного характера, а не слабого. Затем в дождь и холод мы отправились в Кооператив 3 , чтобы выразить протест против их ведения бухгалтерского учета. Менеджер, скучающий и апатичный молодой человек, скорее повторял одно и то же, нежели защищался. На полпути домой мы услышали: «Британский военный корабль… Британский военный корабль», – и узнали, что «Formidable 4 » затонул в канале. Прошлой ночью нам не давали спать новогодние колокола. Поначалу я решила, что это победный звон.

2 января, суббота.

Если бы пришлось выбирать самый обыкновенный, стандартный день из нашей жизни, я бы выбрала этот. Мы завтракаем, я беру интервью у миссис Ле Грис 5 . Она жалуется на колоссальный аппетит бельгийцев и их тягу к жареной еде. «Они никогда не хотят ничего другого», – заметила она. Граф на их рождественском ужине после свинины и индейки настаивал на третьем мясе. Посему миссис Ле Г. надеется на скорое окончание войны. Если они так питаются в эмиграции, сколько же бельгийцы едят у себя, задумывается она. После этого Л. 6 и я приступаем к своим каракулям. Он заканчивает обзор «Народных сказок 7 », а я делаю около четырех страниц истории бедной Эффи 8 ; мы обедаем и читаем газеты, соглашаясь, что важных новостей нет. Я читаю «Гая Мэннеринга 9 » наверху в течение двадцати минут, а затем мы выводим Макса [собаку] на прогулку. На полпути к мосту мы оказались отрезаны рекой, которая заметно поднялась 10 ; ее приливы и отливы словно биение сердца. И действительно, дорогу, по которой мы шли, уже через 5 минут пересек ручей глубиной в несколько дюймов 11 . Одна из странностей пригородов заключается в том, что даже самые мерзкие красные коттеджи всегда сданы в аренду; ни одного открытого окна – все занавешено. Полагаю, люди гордятся своими шторами и всерьез соревнуются в этом с соседями. В одном доме висели гардины из желтого шелка в полоску с кружевной вставкой. В комнатах там, наверное, полумрак, а еще, я уверена, въевшийся запах мяса и людей. Думаю, занавески – признак респектабельности. По крайней мере, Софи 12 всегда настаивала на этом. Затем я пошла за продуктами. Субботний вечер – время великих покупок, и некоторые прилавки осаждали аж три ряда женщин. Я всегда выбираю пустые магазины, где, вероятно, выходит на полпенса за фунт 13 дороже. Потом мы пили чай с медом и сливками, а теперь Л. печатает на машинке свою статью; будем весь вечер читать и ляжем спать.