Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
— А над чем вы сейчас работаете? — спросил Заславский.
— Над истребителем.
— Как вы относитесь к Ильюшину?
— Я считаю его гением. В 1938 г., задолго до войны он предложил штурмовик, которого и до сих пор нет ни в одной армии мира. Идея его заключалась в том, чтобы бить танки, когда они раскрыты.
9 апреля.
Война на излете. Уже две, пожалуй, недели союзники наступают, не встречая никакого организованного сопротивления. Немцы, видимо, решили там открыть ворота. Ясно это было с первых дней нового наступления союзников. Не было сопротивления ни на линии Зигфрида, ни на Рейне, ни за ним, без боя немцы отдали даже Рурский район.
Наша печать сначала молчала. Впервые об этом сказал в № от 1 апреля Галактионов. Тогда стали давать и ТАСС, и остальные газеты.
По-видимому, немцы решили из двух зол избрать меньшее. Хотя зоны оккупации Германии и поделены, но большая разница — как эти районы будут заниматься: с боя или без боя. И немцы предпочли, чтобы союзники заняли как можно больше, а наши казаки — как можно меньше. И на нашем фронте по-прежнему драка.
За это время Василевский дожал группировку юго-западнее Кенигсберга (сейчас в руках окруженных остается Кенигсберг, Пиллау и южная часть Земландского полуострова), Толбухин (3-й Укр. фр.) отбил все атаки за Дунаем, опрокинул немцев, влез в Австрию и вчера, как сообщили уже немцы, вступил в предместье Вены. Малиновский занял Комарно, Братиславу. Пошел выравнивать мешок и 4-ый Украинский фронт.
Немцы дерутся довольно энергично. Появились на нашем фронте и реактивные самолеты, в частности, «Ме-262». Несколько штук уже сбили. Вчера мы об этом первый раз сообщили.
Вадим Кожевников предложил мне вместе поехать на фронт, поглядеть на Германию. Маршрут — Вост. Пруссия, Померания, Бранденбург, Силезия. Заманчиво. Генерал морщится: не могу отпустить вас на три недели. Но позавчера он сам предложил мне:
— А что, Лазарь Константинович, если вам в Вену?
Я позвонил Кокки. Он сказал, что согласен, но после 15–20. Обязательно туда полетит. Но до этого должен смотаться на пару дней к Баграмяну, на 1-ый Прибалтийский, а потом в Куйбышев. Другой оказии нет, поздно, к Вене не успею.
Вчера гром: денонсирование пакта с Японией. Японское правительство в тот же день подало в отставку. У нас — шум, разговоры, прогнозы. Яша считает, что воевать не будем, Изаков говорит, что японцы отдадут все, что попросим, Минаев считает — это война.
29 апреля.
Бурные события. Берлин агонизирует, занято на вчера 90 % его территории. Вчера весь мир облетело сообщение о том, что Гиммлер сделал (через шведов) заявление Англии и США о капитуляции, они ответили, что надо капитулировать перед всеми.
Сейчас вся пресса мира полна слухами: Гитлер убит, Гитлер в Берлине, Гитлер ранен, Гитлер улетел, Гитлер разбит параличом, у Гитлера кровоизлияние в мозг и т. д.
25-го войска 1-го Украинского фронта встретились на Эльбе с союзниками. Позавчера прилетел оттуда Устинов. От нас был он, Конст. Симонов (от «Кр. Звезды») и Крушинский (Комсомолка). Американских журналистов и киношников 50 человек. Устинов рассказывал, ведут себя, как коршуны, грязны, небриты, в касках, с револьверами, гранатами и бутылкой вина в заднем кармане. Все держались просто, дружественно.
В Сан-Франциско 25-го открылась мирная конференция. Там — т. Молотов. От нас полетела Наташа Волчанская, от «Известий» — Жуков и Гурарий.
Вчера начали готовить победные номера. Я — в комиссии.
С 30-го в Москве отменяется затемнение.
Все считают, что победа свершится на днях.
2 мая.
Вчера был на параде. Чудный, солнечный день. Все ждали демонстрации, но так до последнего дня и не было ясно. Попов собирал секретарей райкомов, ничего не сказал определенного. Между прочим, сказал, что должны следить, чтобы народ хорошо одевался, а директорам заводов и секретарям не худо бы было завести шляпы.
Парад очень насыщенный. Особенно много самоходок, танков. Раньше, когда мы их видели, мы думали — как они будут себя вести в бою. Сейчас знаем — это вещь. Великолепна новая форма генералов.
Генералитет стоял на нижней трибуне. Потом стало слышно, как т. Сталин сказал им: «А нельзя ли вас попросить сюда». Поднялись Фалалеев, Воронов и другие.
Кончился парад, и тысячные толпы ринулись на площадь. Мы смотрели от «Москвы» — буквально вся Тверская залита народом, и все мчатся на Красную площадь.
И вчера и сегодня работаем. Сегодня — дежурю. Сегодня ждем Берлина.
5 мая.
События кувырком.
2 мая объявили Берлин. Всю ночь возились с материалами, Яхлаков не вылезал с узла.
В 9 ч. вечера позвонил Телегин и сообщил, что Темин вылетел со снимками Берлина. Я помню, как несколько месяцев назад, недели за две до взятия Варшавы, он пришел ко мне и заявил:
— Пришла пора вставлять перья. Темин будет снимать флаг над Берлином и первым привезет его в Москву. Темин хочет опять в «Правду».
Я поддержал его, и его взяли. И вот он летит. Магид сразу связался с маршалом авиации Фалалеевым и самолет повели. Разрешили ему лететь без посадки в Яново, перенацелили на Внуковский, на не Астафьевский аэродром, дали ночной старт. В 3 часа Темин прибыл в редакцию, проявили, напечатали, дали три снимка (снимок Рейхстага никак не лез на 1-ую полосу под приказ, я предложил убрать Шпигель, поднять приказ и тогда войдет. Поспелов пошел на эту меру, впервые в «Правде»). Снимки обошли всю мировую прессу.
В этот день мы выходили одни. На следующий день все газеты вынуждены были перепевать нас. Да и снимки их пришли только 3-го к вечеру. Кстати, в этот день (3-го) прилетел и Рюмкин. Можно представить себе его разочарование.
О том, как Темин снимал Берлин, помещено сегодня в «Правдисте», там же дано постановление редколлегии и премировании его (писал я) и отклики иностранной прессы. Как снимал Рюмкин Рейхстаг — я записал на листочка и, кроме того, написал сегодня для инорадио — «Флаг на Рейхстаге».