Дневники чужого мира
Шрифт:
Умелые губы его светлости с легкостью отогнали смутную тревогу, заставив Катю закрыть глаза и пойти на поводу у своих желаний. Почувствовав в ней эту перемену, Алекс тут же поспешил уложить супругу на кровать.
Он хотел быть нежным и неторопливым, собирался свести свою девочку с ума, поразив изысканными ласками, мечтал раз за разом доводить ее почти до самого пика и отступать, наслаждаясь мольбами о продолжении, планировал первую близость словно полководец сражение.
Но в тот момент, когда нежные девичьи руки обвились
Порыкивая и пристанывая от нетерпения, сжигающего изнутри, он жадно целовал Катю, одной рукой лаская ее лоно, в то время как другая, то крепко сжимала девичью попку, то нежно поглаживала ее. Время словно застыло для Александра тягучим янтарем. Герцог пылал словно нетерпеливый влюбленный юнец, но отчего-то медлил. Не узнавая себя, он словно ждал чего-то.
— Алекс, — открылись колдовские зеленые очи, в которых бушевало то же самое безумие. — Алекс, — шевельнулись припухшие от поцелуев губы. — Я устала быть тихой и покорной, — сообщила белокурая ведьма. — Я хочу тебя, Алекс…
— Проси, — шепнул он, чувствуя странное облегчение и радость.
— С первой минуты как увидела тебя, — призналась Катя, — поняла, что ты мой. Один. Единственный. Я же чуть тебя не прибила в шатре за то, что ты меня не поцеловал, — крепенький кулачок ощутимо ткнулся в плечо. — Ненаглядный мой.
Горячечная несвязная речь жены кружила голову могущественному Ужасу Дагании, наполняя его счастьем.
— Я же с ума сходила, когда меня ласкал ненавистный жених, — продолжала Катя, осыпая поцелуями его лицо, — потому что мне чудился ты. Везде ты. Всегда. И не жди, что я еще хоть раз признаюсь тебе в этом.
— Котенок, я так тебя люблю, — его счастливая светлость уткнулся лбом в лоб жены.
— Алекс, — постаралась нахмуриться она, хотя губы разъезжались в улыбке. — Пришла пора выполнить свой супружеский долг.
— Не могу отказать столь прекрасной лэре, — он, наконец, отпустил себя.
Резкая давно позабытая боль от первого проникновения заставила Катерину вскрикнуть и вцепиться руками в напряженные плечи мужа.
— Тише, котенок, — сиял счастливой дурацкой улыбкой Алекс, замерев. — Сейчас полечу.
Решив не напоминать любимому кто из них двоих маг жизни, Катя расслабилась. Чувствуя приятное тепло, кругами расходящееся от тяжелой мужниной руки, она замерла на несколько секунд, а потом чуть качнула бедрами ему навстречу. Почти неощутимое движение словно прорвало плотину терпения его светлости. Низко застонав, он начал двигаться.
Для Алекса словно исчезло все кроме соблазнительных бедер, стройных ног, которыми она обхватила его поясницу, мягкой упругой груди под пальцами его руки. А еще нежная ямочка над ключицей, к которой Алекс припадал, словно жаждущий путник к целительному источнику.
Затмевающее разум удовольствие обрушилось на него в тот момент, когда жена сжимала его
А потом она забилась тяжело дыша и Алекс немедля последовал за нею, потому что разделить это огромное счастье на двоих стало самым важным для него…
Медленно возвращаясь к действительности герцог поспешил скатиться с хрупкой супруги. Перевернувшись на спину он устроил ее у себя на груди и виновато заглянул в любимое лицо.
— Как мы, милая? — спросил с тревогой.
Ничего не отвечая, Катерина поерзала, устраиваясь поудобнее, задумчиво нахмурив брови провела тонким пальчиком по рельефу сломанного герцогского носа и поцеловала куда-то в подбородок.
— Котенок, — снова позвал он, — скажи что-нибудь.
— Ты — гений контрацепции, — счастливым голосом провозгласила Катя и захохотала.
— Да уж… — пришлось признать смущенному мужу. — И что ты думаешь по этому поводу?
— Я думаю… — она скользнула выше. — Я думаю… — шепнула едва слышно и замолчала в задумчивости. — Ты был великолепен, — выдохнула, щекоча дыханием ухо.
— Котенок, — виновато пообещал герцог, — надеюсь, что в дальнейшем я сумею быть белее сдержанным…
— Ни минуты не сомневаюсь в этом, — снова развеселилась Катя и провокационно прикусила нежную мочку уха его оконфузившейся светлости.
Алекс тут же тяжело задышал, прижимая к себе юную супругу.
— Ненасытный, — постановила она. — Варвар, — позволила увлечь себя в поцелуй. — Нет, — покраснела и сдвинула ножки, почувствовав мужскую руку, уверенно подбирающуюся к самому сокровенному.
— Что не так? — озадачился, а потом встал, подхватывая Катю на руки.
— Ай, — она пискнула от неожиданности.
— Я идиот, — поведала его самокритичная светлость, широко шагая, — одно оправдание, что влюбленный.
Отодвинув тяжелую портьеру, Алекс вошел в ванную. Катерина с интересом осмотрелась по сторонам. Просторная отделанная розоватым парламским мрамором комната с огромной ванной расположенной в эркере, зеркалами во всю стену меньше всего подходила Ужасу Дагании. Колонны, облицованные ониксом, золотая лепнина. Поставленная на ноги, Катя прошлась туда-сюда по теплому полу, украшенному чудесной мозаикой и, нахмурившись посмотрела на мужа.
— Что? — насторожился он.
— Ничего, — пожала плечами Катерина. — Я сейчас, — она торопливо вернулась в спальню, на убранство которой просто не успела обратить внимания. Стены, затянутые муаровым шелком цвета пепельной розы, лишенная привычного уже балдахина кровать с резными спинками, мягкая скамья в изножье постели, изысканный туалетный столик и пуфик рядом с ним… Все такое нежное, такое женское… Пройдясь по ковру, затканному гирляндами чайных роз, она подняла голову и полюбовалась изумительной люстрой. Розоватое и рубиновое стекло, палевые розы, хрустальный подвески…