Дневники казачьих офицеров
Шрифт:
При нем полковой адъютант, высокий, слегка мясистый подпоручик в солдатской шинели и при солдатской шашке.
Полковник говорит, что мы выступаем сегодня на север. В окно вижу проходящие сотни полка. Они очень малочисленны и на очень утомленных лошадях. И на лошадях больше упряжного сорта.
Полковник надевает сверх гимнастерки с погонами штатское пальто черного сукна, зимнее; поверх него надевает через плечо длинную пехотную винтовку. «На всякий случай», — неловко улыбаясь, говорит он мне, как бы извиняясь за свое вооружение.
Во дворе он неумело и долго взбирается на свою косматую лошаденку, явно упряжного сорта, и мы выезжаем к полку. Потом только я узнал от своих офицеров, что он пехотный офицер, вступил в дивизию после занятия Воронежа, живя там, никакого отношения к Кубанскому войску не имел. Его фамилия была Третьяков.
Подъехал он к полку шагом и после команды «смирно!» тихо произнес:
— Здравствуйте, хоперчики-молодчики.
Все это для меня было очень странным.
Мы в каком-то селе. Питаемся за счет населения. Согбенная сухая старушка, но еще бодрая, вынула из печи щи и подала нам на стол в деревянной миске. Они очень кислые и плохо пахнущие.
— Есть ли у тебя, бабушка, еще что-нибудь? — спрашиваю ее ласково.
— Ничяво, родимый, ничяво нетути… мы с крепостных-то батюшка, — отвечает, — ничяво в нас нетути… бедныя мы, — жалуется она, сгорбившись еще больше.
— Как из крепостных, бабушка? — переспрашиваю ее.
— Да-да… с крепостных, батюшка… барския мы были раньше… землицы у нас нетути… бедняющия мы… и ничего нетути покушать-то, — пояснила она.
Революция… свобода… равенство… Все это было объявлено крестьянам в 1917 году, а язык этой старушки крестьянки так был далек от этих слов. «Крепостныя… барския» — вот и все у нее на уме, у горемычной, даже и после «бескровной революции»…
После обеда прошел «на зады» двора, где стояли наши лошади. Там, под осенним холодным солнышком, ординарцы, расположившись кто где попало, все без рубашек, уничтожали на них вшей.
Они, увидев меня, встали.
— Что — воюете, братцы? — весело спрашиваю их.
— Да, вот солнушка глянула, мы и приспособились… уж больно их много. Невмоготу даже терпеть, — отвечают они весело. — Все бои да бои… давно меняли белье… идем ведь с самой Баталпашинки…
Я всматриваюсь в лица и в глаза мне еще неведомых казаков 2-го Хоперского полка. Все они очень молоды, совершенно безусые, простые до наивности и такие милые и дорогие нам кровные кубанские казаки, наши младшие братья.
В походах и кровавых боях от самой Баталпашинской станицы и до Воронежа — и никакого ропота, уныния и… «только воши (вши) нас заедают» — как ответили они тогда мне.
В одном из сел знакомлюсь с командиром Хоперской бригады полковником Бочаровым. [207] Это старейший и высокочтимый природный хоперец. Ему лет под пятьдесят. Типичный старый казак-офицер Кубанского войска. Он спокоен, но говорит мне:
— Делать здесь нечего… И надо ехать в отпуск… Пусть полками командуют молодые.
207
Бочаров Павел Григорьевич — р. в 1869 г., казак ст. Усть-Джегутинской ККВ. Окончил Баталпашинское городское училище, Ставропольское казачье юнкерское училище (1891). В Великой войне помощник командира 2-го Хоперского полка ККВ (на 1 февраля 1917 г.), полковник (4 марта 1917 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР, командир 1-го Хоперского полка, 1-й Хоперской бригады (май 1919 г.), 2-й бригады 1-й Кавказской казачьей дивизии (с 22 ноября 1919 г.), в Русской Армии, на о. Лемнос, генерал-майор. В эмиграции, в составе Кубанского офицерского дивизиона в Югославии (1925), до Второй мировой войны там же.
И он выехал в отпуск на Кубань. С ним выехал и наш временный командир, неизвестный нам полковник Третьяков.
18 октября 1919 года я назначен был командиром 2-го Хоперского полка. Не пришлось мне вкусить сладость победных маршей в этой храброй дивизии генерала Шкуро. Теперь мы пили горькую чашу отступления… Это даже не «кисмет» (судьба), а перемена воинского счастья.
Боевой состав полка
За шесть дней пребывания в должности помощника командира полка я уже хорошо присмотрелся к полку. Он был слаб не только что числом шашек, но был слаб, главное, своим офицерским составом.
Вот он по чинам и должностям:
1. Командир 1-й сотни хорунжий-осетин (фамилию не помню, так как он очень скоро эвакуировался) — из урядников, говоривший с большим акцентом, малограмотный, маленький ростом, мясистый, самый обыкновенный всадник, видимо из Кавказской («Дикой», как ее называли) Туземной дивизии.
2. Командир 2-й сотни хорунжий Борисенко — распорядительный, веселый и молодецкий офицер.
3. Командир 3-й сотни сотник Ковалев [208] — отличный строевой офицер.
208
Ковалев Николай Филиппович — казак ст. Бекешевской ККВ, урядник Собственного Е. И. В. Конвоя. В Великой войне произведен в прапорщики за боевые отличия, младший офицер 6-й сотни 2-го Хоперского полка ККВ (к 1 февраля 1917 г.). В Добровольческой армии и ВСЮР, сотник, командир сотни 2-го Хоперского полка (1919).
4. Командир 4-й сотни хорунжий Галкин [209] — культурный человек и отличный офицер.
5. Командир 5-й сотни поручик Чулков — не казак, бывший учитель. В полк поступил после занятия Воронежа. Умный, но абсолютно штатский человек, совершенно не распорядительный, почти «сонный» в жизни.
Полк состоял из пяти сотен.
6. Начальник пулеметной команды сотник Медяник — из урядников, довольно распорядительный офицер.
7. Полковой адъютант подпоручик Жагар — пехотный офицер, из Ставрополя, умный, приятный, казаков плохо знал и избегал с ними встречаться.
209
Галкин (Корсов) Александр Семенович — р. ок. 1898 г., казак ст. Баталпашинской ККВ, сын офицера. Окончил Владикавказский кадетский корпус, сотню Николаевского кавалерийского училища (1 октября 1917 г.). С весны 1918 г. в составе отрядов, затем 1-й Кавказской казачьей дивизии Шкуро, в Добровольческой армии и ВСЮР, хорунжий, командир сотни, адъютант 2-го Хоперского полка ККВ (1919). В начале 20-х гг. в Иностранном легионе, в эмиграции во Франции (1925), в группе джигитов Елисеева, проживал в Голландии (на 1961 г.).
В некоторых сотнях было еще по одному младшему офицеру, но не казаков родом, имели чин подпоручика. Всего было десять офицеров в полку.
Конский состав и казаков и офицеров желал быть лучшим. В долгих боевых походах были большие потери в нем. Принятая, так распространенная, «мена лошадей» у крестьян привела к тому, что конский состав, за малым исключением, не был верхового сорта.
Казаки одеты были хорошо, тепло, но разнообразно. Черкесок мало, но все были в папахах. У офицеров — ни у кого не было черкесок. Были крытые шубы-черкески. Все поручики и подпоручики были в солдатских шинелях, в кожаных поясах поверх них и разнообразных головных уборах.
Обоз 2-го разряда находился где-то в тылу, но где именно — никто не знал, так как теперь обоз передвигался самостоятельно на юг… Им заведывал старый полковник-хоперец Якушев, [210] имея помощником хорунжего Медяника. При обозе находился и полковой казначей, сотник Леонтий Булавинов. [211]
При обозе находился и полковой штандарт. Там же была и полковая канцелярия.
Списочный состав офицеров полка никто не знал. В беспрерывных походах многое менялось. Все командиры сотен были «временные». Их я утвердил «законными», чтобы они смогли получать положенное жалованье по должности.
210
Якушев Григорий — в Великую войну вступил офицером 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ (1914), есаул, командир сотни Ставропольского полка ККВ на Персидском фронте (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковник 2-го Хоперского полка (1919).
211
Булавинов Леонтий (Леонид) — р. ок. 1892 г., казак ст. Суворовской ККВ. Окончил Кубанское реальное училище, сотню Николаевского кавалерийского училища. В Великой войне командир сотни 3-го Линейного полка ККВ, сотник (1916). В Добровольческой армии и ВСЮР, полковой казначей 2-го Хоперского полка (1919). В эмиграции, умер в США 12 июня 1934 г.