Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
30 октября/12 ноября 1900. Понедельник.
О. Петр Кавано пишет: «Православный сватает протестантку — как венчаться им?» Отвечено: пусть повенчает по–православному, предоставив затем повенчаться и в протестантской Церкви, если невеста непременно того пожелает. Пишет еще: «Катихизатор Павел Соно, отправившись к больной при смерти матери, успел, согласно ее желанию, преподать ей крещение, но когда умерла она, похоронили ее по–язычески». Христиане Церквей о. Петра очень смущены этим. Спрашивает он, как быть с Павлом Соно? Во всяком случае, в своем заведывании о. Петр его не желает иметь, а просит вызвать от него. Отвечено: пусть тщательно расследует, по вине ли Павла Соно произошло это? Или же родные, язычники, собравшись на погребение, не дали ему похоронить мать по–христиански, а насильно совершили над нею языческий обряд?
Отец жены Ильи Яци, катихизатора в Исиномаки, приходил, спрашивает:
— Что делать с ней? (Она
— Муж ее просил принять ее опять в школу; учительницы согласны принять; приведите в школу.
— Ни за что не соглашается.
— В таком случае отошлите к мужу.
— Еще больше того не хочет.
— Так поступайте с нею, как хотите.
Ушел, чтобы убеждать ее вернуться в школу, что едва ли будет.
31 октября/13 ноября 1900. Вторник.
Был русский консул из Хакодате Матвей Матвеевич Геденштром, приехавший зимовать в Токио; говорил, что каждое воскресенье был в Церкви в Хакодате, хвалил о. Ямагаки как истого совершителя богослужения и как хорошего человека, говорил, что о. Петр отлично реставрировал хакодатское русское кладбище; рассказывал про траппистов мужского и женского пола — первые в Мохедзи, вторые в Юнокава, два часа идти от Хакодате. Геденштром много раз посещал их заведения: мужчин–траппистов девять, при них уже монахом один японец и четыре японских слуги; женщин одиннадцать. У мужчин есть училище с восемьюдесятью учениками, там же живущими, — все набранные из бедных. Выписал траппистов хакодатский католический епископ Берлиоз, чтобы показать в них образчик христианской иноческой жизни. Они тоже миссионеры, как они изъясняются о себе, но не словом, а делом. И действительно, жизнь их удивительно подвижническая. Зимой и летом — одно и то же суконное грубое платье: летом жарко, зимой холодно, ибо топить жилище у них не полагается. Встают утром в два часа, чрез семь минут в Церковь и два часа молятся, потом у себя размышляют, или читают, но не разговаривают, ибо это запрещено; всегда все вместе, жить по кельям запрещено. В девять опять молитва, потом труд, в двенадцать обед, час отдыха, там труд вне дома — в поле во всякую погоду — там молитва, в девять часов спать. Пища растительная и молочная. По виду не пользуются цветущим здоровьем, но всегда веселы. Гостеприимство у мужчин–траппистов в правиле, потому посещать их может всякий (вероятно, у женщин–трапписток то же для женского пола). Живут они, по возможности, своим трудом, но еще всего иметь сами не могут, потому выписывают необходимое. Женщины–траппистки занимаются скотоводством для добывания молока и масла; Геденштром уже получал от них масло, как продукт торговли их, снабжающей их, на вырученное, другими предметами, самыми необходимыми для них.
Истинно, католичество здесь в полном всеоружии со своими: архиепископом, тремя епископами, ста шестнадцатью иностранными миссионерами–священниками, вот этими траппистами, множеством монахинь, занимающихся воспитательным делом, множеством воспитательных и врачебных заведений, множеством японских священников, катихизаторов, и прочее, и прочее. Но успехи их в стране что–то не соответствуют всему этому.
О. Иоанн Оно вернулся из своего путешествия по Церквам для возбуждения христиан жертвовать на содержание священников и катихизаторов. Успех самый мизерный. В Сендае не дали ничего, в Дзёогецудзуми ничего, отозвавшись неурожаями, в Исиномаки 15 ен, в Минато ничего, в Наканиеда 4 ены прибавили к жертвованным доселе 36 енам в год, в Иеногава ничего, в Фурукава 12 ен в год, в Такасимидзу 13.40 ен, Санума 15 ен, Вакуя ничего. Хвалит о. Оно усердие христиан везде, но говорит, что по бедности они, действительно, не могут давать что–либо, или больше того, что дают.
Побыл о. Оно в наиболее усердных Церквах и в наиболее давних по основанию; в других, значит, совсем бесполезно быть. На этом опыт на сей раз пусть и остановится.
Избави Бог, если Русская Церковь отнимет руку помощи! Совсем беспомощное положение!
1/14 ноября 1900. Среда.
Старик Павел Цуда, катихизатор в Идзу, просил позволения явиться сюда, чтобы рассказать о своем путешествии по своему приходу, вчера прибыл и сегодня рассказал. Особенно интересного ничего, просто прогулялся он по местам, где почти и христиан никого; в городе «Ито» нашел двух женщин–христианок, из которых одна — сестра кандидата Арсения Ивасава, замужем там за служащим в банке; в «Симода» — ни одного христианина; нашел там три русских могилы матросов с «Дианы», на которой граф Путятин плавал здесь для заключения трактата; памятники целы, но место заросло кустарником; в «Хеда», где тоже был граф Путятин с русскими, с разбитой «Дианы», веденной после землетрясения из Симода в Хеда и затонувшей на пути — ни христиан и ничего замечательного нет. В Сюзендзи есть некоторая надежда на умножение христиан; советовал я ему и заняться проповедью в Сюзендзи, так как в Мисима, где главный стан его, нет необходимости быть постоянно.
Симада Сабуро, редактор одной из самых главных газет — «Майници симбун», член Парламента, протестант по вере, написал книжку, составляющую большею частию извлечение из его газеты
Получил сегодня и другое японское приношение, это: «А circular in connection with the Chinese Emergency. (For all the ecclesiastics in the world)». Брошюра в четырнадцать страниц на английском за подписью начальников буддийских японских сект: Тендайсию, Сингонсию, Дзеодосию, Ринзайсию, Синсию (Монте) и Обакусию — «represantatives of the Great Japan Buddhists Union», как они наименовали себя. При этом английском переводе брошюры и другая — на оригинальном японском. Обе напечатаны на отличной бумаге, отличным шрифтом и вышли October 11.1900. Содержание: описание нынешнего бедственного положения Китая, причиною сего — миссионеры, и совет им, для блага Китая и их самих, христианских миссионеров, во–первых, не требовать вознаграждения за убытки, по примеру их — буддийских миссионеров, у которых тоже разрушена была кумирня, и они не требуют за нее ничего; во–вторых, истребовать от китайцев изменения их обычаев и законов. Недоставало христианским миссионерам Китая и Японии этого нового, совершенно оригинального оскорбления: буддийские бонзы читают им наставление, да еще желают, чтобы это было пред лицом всего мира! Да еще в какую одежду любви и мира облекаются при сем! Велиар хочет быть в общении со Христом да еще стать и выше Его! И это спустя девятнадцать веков после того, как написано «кое согласие Христови с Велиаром!»…
Сегодня, наконец, приступили к соображениям, как отпечатать наш перевод Нового Завета; Яков Судзуки и Алексей Оогое, снабженные наставлениями, отправятся завтра в типографию за справками и соображением цен и подобное. Дней чрез десять — пока отольют некоторые сложные буквы и знак [] с кружком для обозначения «духа» в отличие от знака без кружка, обозначающего «Бог» — мы с Накаем будем совсем готовы отдать перевод для печатанья. Перевод в отношении языка плох, неудовлетворителен, но что будешь делать, коли японская грамматика такая неустановленная! Не только Накаи, но сам Ооцуки, первейший авторитет по грамматике, становится в тупик перед некоторыми формами! Например, «орери» нам нужно, и слово в общем употреблении в живом языке, а Ооцуки говорит — «неправильная форма» — нельзя употреблять; и множество такого, что никто не знает, правильно или нет — и в отчаянии разводишь руками…
2/15 ноября 1900. Четверг.
Николай Исикава, катихизатор в Минато, претрогательно пишет, как за ним, больным, ухаживают христиане. Лишь в нынешнем году он кончил курс в Семинарии и отправлен на проповедь, значит — совсем юный катихизатор, но показал себя усердным к делу, и вот христиане уважают и любят: по четыре–пять человек днем и ночью просиживают у него и ухаживают за ним, не жалея при этом и средств на его лечение и питание. Открылось у него кровотечение из горла, что с ним бывало и в Семинарии, — болезнь очень серьезная, но христиане выходили его: пишет, что уже встал с постели. Из этого примера видно, как христиане дорожат катихизатором, если только он показывает усердие к своему делу.
Фома Исида, из Фукусима, оживленно пишет, что у него о. Петр Сасагава крестил семь человек и что столько же есть дальнейших слушателей, людей добрых и почтенных в городе. Помогай Бог! Совсем было забракованный катихизатор оказывается хорошим и успешным, так как есть возможность успеха.
3/16 ноября 1900. Пятница.
Предложил о. Иоанну Оно отправиться в Оосака служить Церкви вместе с о. Сергием Судзуки и помогать ему управить Оосакскую Церковь. О. Оно, видимо, с удовольствием согласился. Поэтому написаны письма: 1. к оосакским катихизаторам и христианам, что «о. Оно, выздоровевшему, предложено мною служить вместе с о. Судзуки в Оосакской Церкви. Оно согласился. Хорошо примите его»; 2. о. Сергию, что о. Оно, оправившийся, отправляется служить вместе с ним Церкви в Оосака; «пользуйся его опытностью, чтобы научиться хорошо управлять Церковью».
Из своих наблюдений по своему нынешнему путешествию по Церквам о. Иоанн Оно сообщил, между прочим, что о. Иова Мидзуяма в подведомых ему Церквах везде любят, но «странное дело» — как сам о. Оно выразился — «до сих пор о. Иов не научился безошибочно совершать Литургию — ошибается». Действительно, странно! Не научиться он не мог, будучи столько лет священником; значит, совершает очень небрежно.
Еще говорил о. Оно, что о. Петра Сасагава тоже везде любят в его Церквах, но в Сендае христиане жалуются, что он «во–первых, нерешителен — никогда не молвит решительного слова на христианских церковных собраниях, во–вторых, не умеет обращаться с людьми: язычник, желающий христианского научения, побывший раз у о. Петра, никогда не возвращается к нему». О. Оно хотел по–товарищески поговорить об этом с о. Петром, но на возвратном пути сюда не застал его в Сендае; письменно собирается посоветовать ему «быть решительнее и ласковей обращаться с язычниками». Я одобрил это. Но едва ли о. Оно будет иметь успех: о. Петру за пятьдесят лет — характер свой ему менять поздно.