Дневники св. Николая Японского. Том V

Японский Николай

К восьми часам вечера я сыскался домой, несколько возгрев патриотическое свое чувство.

23 января/5 февраля 1901. Вторник.

Вышел из печати и переплета труд Петра Исикава «Нихон — сейкёо — квай — дендооси [?]», два тома, всего 525 страниц, с рисунками и картой. Дал ему «орей» 25 ен, но он вернул 10 ен со словами «Слишком много, довольно 15–ти». Таких вот способных, трудолюбивых и бескорыстных людей побольше бы Японской Церкви!

Письма из Церквей незначительные: Иоанн Ямагуци, из Коофу, просит на болезнь жены, — послано 5

ен; Петр Ока, из Оонсо, просит 2 1/2 ены квартирных, — отвечено, чтобы просил чрез своего священника, и подобное.

Умер Фуруказа, редактор «Дзидзи Симпоо», основатель училища в Мита, автор многого, отчасти полезного, ибо был ревнитель европейской цивилизации, отчасти вредного, ибо был проповедник европейского новейшего атеизма, который благодаря его бойкому перу внедрен во многие–многие души, до безвозвратной погибели их, вероятно.

24 января/6 февраля 1901. Среда.

Не одна болезнь, так другая; на днях сонный прикусил язык, и сегодня от боли почти совсем нельзя ни говорить, ни есть. Целый день переводил расписки.

От о. архимандрита Иннокентия письмо: просит икон для устроенной им в своем доме, в Шанхае, Церкви. Пишет, что хочет «нанять иностранца за 30–40 долларов давать уроки пения». Но кого же там учить, и для кого петь, коли с ним, как пишет, всего один двадцатилетний китаец–христианин?

25 января/7 февраля 1901. Четверг.

О. Петр Ямагаки пишет, что диакон Иоанн Сайкайси совсем при конце; спрашивает поэтому, как отправлять погребение, когда скончается. Отвечено, что по мирскому чину погребение, только одеть его должны в диаконское облачение, полагая в гроб.

26 января/8 февраля 1901. Пятница.

Катихизатор в Фукуока (на Киусиу), Стефан Мацуока, пишет, что нашел себе невесту и намерен пред постом повенчаться. Невеста уже христианка и, по словам Мацуока, усердная. Дай Бог! Послал ему 15 ен на свадьбу и образ Божией Матери в благословение. Отчасти совестно пред ним: советовал ему сватать одну из молодых учительниц Женской школы, но ни одна не пошла и на этот раз, как в запрошлом году; предубеждение поселилось против него в Женской школе благодаря секретарю Нумабе, почему–то невзлюбившему его. Да даст ему Господь счастья с выбранной им помимо Женской школы!

27 января/9 февраля 1901. Суббота.

Григорий Ито, бывший малое время катихизатором в Нагоя, потом несколько месяцев хворавший дома, явился ныне, и просит назначить его на службу в Симооса, на его родине, но чем? Школьным учителем в деревне по предметам общего образования деревенских ребят. Что за бессовестность! Недоставало, чтобы русские христиане жертвовали свои деньги еще и на наем школьных учителей в японские деревни! И об этом хлопочут, кроме Ито, за него о. Феодор Мидзуно и секретарь Давид Фудзисава; всех прогнал, выбранив за бессовестность и безучастность к интересам Церкви.

28 января/10 февраля 1901. Воскресенье.

За Литургией вместе с здешним военным агентом полковником Ванновским был «Военный

агент в Берлине, Князь Павел Николаевич Енгалычев». Он был в свите графа Вальдерзее, главнокомандующего союзных войск в Китае, и ныне возвращается в Европу к своему месту. К берлинскому о. протоиерею Алексею Петровичу Мальцеву я отправил с ним книжку наших соборных протоколов прошлого года. По желанию Князя, показал ему наши школы. Говорил он, между прочим:

— Синод издал странное распоряжение: не отпевать графа Льва Толстого, когда он умрет.

— Откуда Вы взяли это?

— Из американских газет.

— Но как же может знать Синод, что Толстой непременно умрет, не покаявшись? А если он умрет христианином, как же не отпевать его? Газетная утка эта — злонамеренная клевета на Синод, бьющая на возбуждение вящей симпатии к Толстому, в видах пропаганды его злостной ереси. — Было вот что: Петербургский Митрополит призвал петербургских благочинных и конфиденциально сказал им: «На случай смерти графа Толстого предупреждаю: без особого разрешения на то не служить панихиду». Распоряжение весьма благоразумное: если Толстой умрет непокаявшимся врагом православной христианской веры, то навязывать ему церковные молитвы было бы кощунством; Церкви остается только молча поручить его милосердию Божию, как и всех язычников и врагов Божиих…

Во втором часу отправился дать лекцию по Догматике, как обещано было, студентам Университета и приготовительной к Университету школы (Коотоогакко). Собрались здесь же, внизу, в редакции церковного журнала. И что за бедное собрание! Студентов всего трое: Накагава Иоанн, сын о. Катакура, Иосия Сато, сын о. Павла Сато, да еще один ученик «Коо–тоогакко»; всего четверо; в прошлое, первоначальное собрание, было еще двое, но уже изменили своему обещанию аккуратно приходить — таковы по аккуратности японцы вообще! Было еще человека четыре семинаристов, добровольцев слушать. Сказал я о том, «что такое догмат, и как он важен»; лекция продолжалась минут сорок; больше говорить было трудно, ибо язык еще болел, и голова разболелась. Дальше, вероятно, были энзецу Исайи Мидзусима и Павла Ямада, которые были налицо.

Был сын христианки из Накацу, сестры умершего атеиста Фукузава; принес от нее пожертвование на Церковь — 20 сен; сын этот тоже язычник, приезжал из Накацу на погребение деда; послал чрез него христианских брошюр его матери, истинно благочестивой, но бедно живущей семидесятидвухлетней старушки.

Была всенощная по случаю завтрашнего гражданского японского праздника, пропетая причетниками. После нее теперь семинаристы делают свой энзецу–квай, на который для угощения себя собиралось по 10 сен, да у меня отвоевали 3 ены.

29 января/11 февраля 1901. Понедельник.

Японский гражданский праздник: Кигенсеиу.

С восьми часов утра Литургия, отслуженная тремя иереями. На благодарственный молебен и я выходил.

Письмо к о. Иннокентию Китайскому, в ответ на его два, — с советом писать к Высокопреосвященному Антонию, Митрополиту Санкт—Петербургскому, чтобы писанья его в Синод не залеживались; в убеждение привел выдержку из письма ко мне о. Сергия Страгородского от 10 декабря 1899 года, советующего именно сие со слов самого Митрополита.