Дневники св. Николая Японского. Том V

Японский Николай

Старики, наконец, ясно поняли назначение Миссии и ушли.

25 апреля/8 мая 1901. Среда.

Кончила курс когда в нашей Женской школе девица Морита Сен; училась отлично; по Догматике отвечала лучше всех, сочинения на религиозные темы писала, как усердная христианка. Но ушла из школы язычницей. Дочь состоятельных родителей; выдана была замуж за богатого человека, основателя банка. Думал я, что прошло Слово Божие мимо души ее, не заронив искру в сердце. Ошибся я. Сегодня она пришла ко мне вместе с Елисаветой Котама и просит крещения. Нарочно для того прибыла из Сендая, где служит муж ее. Она уже мать двоих детей. Муж позволил ей принять христианство,

но с тем, чтобы она потом не принуждала и его к сему: «для меня еще рано», говорит. Муж ее, кажется, очень любит, но свекровь — своенравная старуха, доставляющая ей, по- видимому, немало мучений. В христианстве Сен хочет найти, между прочим, и нравственную опору для себя в перенесении домашних неприятностей. Так как отлично знала христианство, то ей нужно только повторить его, что она и сделает при помощи учительниц Женской школы, своих приятельниц, после чего может креститься.

26 апреля/9 мая 1901. Четверг.

Был в Иокохама, в банках, по делам. Так как сегодня в первый раз показали в Русско—Китайском банке размен выгодней, чем в других банках, с которыми Миссия имеет дела, то я и разменял в нем; кроме того, положил сумму на текущий счет, то есть завязал дела Миссии с Русско—Китайским банком.

27 апреля/10 мая 1901. Пятница.

Вчера и сегодня писал письма в Россию: заказывал колокола для Церкви в Кёото заводу Финляндского в Москве, чрез сотрудника Миссии в Москве о. Николая Васильевича Благоразумова; и просил Василия Геннадиевича Дудышкина уплатить за колокола и сделать иконостас для кёотской Церкви в Москве. Посоветовал обратиться к нему Лев Александрович Тихомиров, чрез которого и послано письмо Дудышкину. О. Благоразумов телеграммой известит об успехе или неуспехе моих писем; в последнем случае придется выслать плату за колокола отсюда, а иконостас — не заказать ли в Петербурге? Был бы образцовым и для последующих построек Церквей. Увидим, что Бог даст.

28 апреля/11 мая 1901. Суббота.

Раздосадовал Павел Осида, ученик первого курса Катихизаторской школы, из бонз, являющий себя всегда преусердным к христианству, каждую субботу отправляющийся на проповедь к знакомым своим в окрестности Токио. Сегодня притащил одного из тех, которым проповедует там, и просит крещения для него. Я стал испытывать, и кандидат крещения оказывается ровно ничего не знающим из вероучения. Я, конечно, отослал его обратно. Между тем жена его несколько недель тому назад крещена. Спрашиваю о. Феодора Мидзуно: «Знает ли она вероучение?» «Я не испытывал ее», — отвечает он. «Как так? Почему?» «Осида сказал, что Вы сами испытали и нашли ее готовою к крещению». «Я и не думал испытывать; напротив, отослал ее к Вам для того. Значит, Осида солгал». Значит, с бывшими бонзами нужно быть особенно осторожными: люди, привыкшие легко относиться к делам веры, да и ко лжи тоже навыкшие.

29 апреля/12 мая 1901. Воскресенье.

Боль в пояснице едва позволила отслужить Литургию. После хотел было отдохнуть, чтобы успокоить боль, так приехал полковник Банковский с германским посланником графом Arco Valley. Граф назначен сюда из Мексики, привез поклон от нашего посланника там Шпейера и жены его, хотел видеть Катю Накаи, крестницу мадам Шпейер, но та не оказалась дома. Показал посланнику Собор, вид города с колокольни, библиотеку, зато растревожил поясницу еще больше, и вечером с трудом занимался переводом.

30 апреля/13 мая 1901. Понедельник.

Утром в пять часов о. Феодор Мидзуно отправился на вокзал в Уено, чтобы

ехать в Оцу хоронить умершую христианку, а чрез час вернулся: в ту минуту, когда покупал билет, оставив на лавке узлы с вещами, их вор украл; там были: старый гробный покров, облачения — не новые, свечи, крест, требник. Не разживется и вор; кроме верхней планки из серебра на небольшом кресте, ценного ничего; притом все такое, что и сбыть вору некуда — вероятно, возвращено будет.

Петр Кураока, катихизатор в Тоёхаси, спрашивает: «Христианин взял в жены язычницу; потом у него пропала охота сочетаться браком с ней; можно ли повенчать их?» Отвечено: «Пусть жена сделается христианкой, тогда и пусть будет освящен их брак таинством венчания».

Еще спрашивает: «Язычник взял в жены христианку, а потом развелся с ней; на ней хочет жениться теперь христианин: как считать этот брак, первым или вторым?» Отвечено: «Пусть считается по жениху; если он первым браком, то пусть и повенчают их по первому, если вторым — по второму».

О. Андрей Метоки длинным письмом оправдывается в своей лености — «место–де такое, что успехов проповеди не может быть», и приводит в доказательство примеры инославных миссий — «все–де бесплодны». Нашел, чем убедить! «Пусть–де отец благочинный приедет удостовериться». — Это о. Павел–то Савабе? Еще лучше! У этого человека вечно очки на носу, или красные, или черные — всегда почти последние, и чрез него узнавать истину? Чтобы затемнить истину и произвести смуту, о. Павла послать можно, но не наоборот. Одно только и привел основательное в защиту свою о. Метоки: «Не крестил младенца в Уеда, потому что у него отец язычник, без позволения которого мать не решилась крестить младенца, а отец был в отсутствии». Так это следовало бы и объяснить в прежнем письме.

1/14 мая 1901. Вторник.

У учащихся вторая рекреация. Женская школа отправилась за город; дал 5 ен на расходы; обед возьмут из школы. Ученики так отдыхают. — Для нас с Накаем рекреаций не бывает — переводили.

Один язычник письмом убеждает отменить трезвон в Соборе — производит–де дурное впечатление и дает дурное понятие о нашей вере. Если не послушаюсь, то угрожает внезапным бедствием. Письмо принес сам автор, студент Юридической школы, недалеко от Миссии; написано очень хорошо; автор говорит, что несколько раз был на богослужениях в Соборе. Если бы письмо было безличное, то следовало бы препроводить в полицию. Господь сохранит место селения славы Своей!

Василий Окуяма, из Фукуока (на севере Ниппона) жалуется, что некому проповедывать — нет слушателей, потому скучает он там; есть у него один усердный христианский дом — Петра Сакая, в Томаимура, но и тот собирается переселиться в Хоккайдо. А Моисей Симотомае, старик, напившись пьян, расшиб его катихизаторскую квартиру, — Бедный Василий! На Соборе переместить его в другое место, получше.

Яков Мацудаира (бывший Нива) просит очень катихизатора на Формозу — «там есть наши христиане и есть желающие проповеди». Но некого; на Соборе тоже едва ли найдется для Формозы.

А бывает и так: просят катихизатора, дашь, а потом оказывается не нужным. В Токонабе просили, послал Павла Сакума, а сегодня письмо от о. Матфея: «Переводим Сакума в Какегава, по ненужности еговТоконабе».

2/15 мая 1901. Среда.

О. Петр Сибаяма, из Нагоя, пишет, что «ездил в Оосака посетить больного о. Иоанна Оно, был в Кёото, видел постройку храма». Так! Без всякого спроса и без нужды бросать место службы для прогулки! Ни мысли о дисциплине! Пишет еще, что «когда посещал христиан в Яманака, пригласили его на проповедь в селение, 2 ри оттуда, усердно слушали проповедь и просили прислать проповедника для дальнейшего научения их». Где же его взять? Пусть сам проповедует.