Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
Павел Сайто, катихизатор в Бато, пишет, что местный христианин, уже старик, Марк Уеда, бывший при смерти больным и уже оставленный врачами как безнадежный, был елеопомазан о. Титом Комацу, после чего тотчас же стал поправляться, и ныне почти совсем здоров. Слава Господу за это знамение милосердия Его!
9/22 апреля 1901. Понедельник
Фоминой Недели.
С семи часов утра Литургия, пропетая, как и всенощная вчера, причетниками. Служили оо. Роман Циба и Симеон Юкава. На панихиду выходил и я, и ее пели хоры. Блюд больших и малых с кутьею было четыре столика и четыре классных длинных стола; христиан — почти полна Церковь, и все на панихиду зажгли свечки в руках; в блюдах свечей горело также много; немало наставили и у образов; видно, что обычай ставить
10/23 апреля 1901. Вторник
Фоминой недели.
Начались занятия в школах и у нас с Накаем; мы с ним стали продолжать исправление перевода Псалтири, с 68–го псалма.
О. Павел Савабе возвратился из Сиракава, где отправлял Пасхальные богослужения в Церкви и по домам христиан; говорит, что благочестие падает между христианами; все очень заняты мирским, так как жить стало очень трудно по причине дороговизны на все. Говорил еще, что христианин Судзуки, пьянствовавший и бездельничавший, совсем переменился с тех пор, как отдал сына в Семинарию: перестал пить, ведет себя хорошо, усерден к Церкви. Значит, польза духовной школы многообразна.
11/24 апреля 1901. Среда
Фоминой недели.
Утром получил письмо от американской путешественницы и, как видно, писательницы, Miss Ackerman, в котором она изъясняет: «We are wishing very much to see you and talk about your work. Bishop MacKim has told me you are without doubt the greatest missionary that ever came to Japan. We were at the Church at your Easter Service and thought it a wonderful sight»… и прочее. — Так поражает иностранцев успех православия сравнительно с инославными миссиями! Ну какой же я миссионер! Сижу на одном месте и занимаюсь переводами и чтением катихизаторских писем. По моему глубочайшему убеждению, я и имени–то миссионера не заслуживаю. Но иностранцы, обращающие внимание на дело Миссии, не хотят понять, или взять во внимание, что причиною успеха Православной Миссии есть не что иное, как само православие, что оно, сопоставленное с инославным, не может не брать верх над ними, и приписывают успехи человеческим действиям.
Пишет далее Miss: «We are writing all great movements in this country for the papers and we will be very glad if you have a photo of the Church», и так далее, и просит свидания в пятницу. Ответил ей: «Without taking in consideration the kindhearted joke of my good friend Bishop MacKim, I will be very glad to see you, etc».
Прибыла в Токио жена о. Павла Косуги, священника на Сикоку, лечиться от болезни. Расплакалась при свидании.
— Отчего плачете? — спрашиваю.
— Рада, что увидела Вас, — говорит.
И потом, о чем ни заговорит, заплачет. Видно, что больна. С такими нервами, не имея никакой другой причины, следует лечь в госпиталь, а у нее какая–то трудная внутренняя болезнь, требующая операции. Так как у нее здесь много родных, то сказал: пусть родные возьмут на себя половину расхода на лечение ее в госпитале, я возьму другую — и она может лечь в госпиталь до излечения.
12/25 апреля 1901. Четверг
Фоминой недели.
Из водопроводной конторы привезли полотняные рукава — 250 футов в Миссию и 250 футов в Семинарию, с железными отвертками кранов водопровода. Мы испытали действие струи из водопровода: здесь и в Семинарии струя бьет выше крыши зданий. Вместе с тем очистилась вода и из трубки для питья; выброшенною струею труба очистилась от воздуха, захваченного при составлении труб. Итак, на случай пожара приспособление есть, но, конечно, не на это надежда, а на Бога: «Аще не Господь сохранит град, всуе бдя строгий». Храни, Господи, и вперед, как хранил доныне!
13/26 апреля 1901. Пятница
Фоминой недели.
Была американская Miss Ackerman с другою, почти старухою. Любопытствовали и расспрашивали, но, конечно, по–женски: без системы и порядка. Все им рассказал и показал; снабдил православными книгами на английском в ответ на заявление их желания ближе познакомиться с православием. Просили сняться в том белом облачении, в котором служил в Пасху, — очень им понравилось; от этого отказался. Просили показать митру, в которой
14/27 апреля 1901. Суббота
Фоминой недели.
О. Симеон Мии пишет, что по сделанной архитектором справке на цену медных кровельных листов и по смете, медная крыша храма в Кёото будет стоить на 1088 ен дороже железной, прежде предположенной. Ответил я, что, с помощью Божиею, покроем храм Божий медью; пусть архитектор распорядится о сем. Не нужно будет потом заботиться о покраске, столь необходимой для железа. Если покрыть тщательно, то крыша — хоть на веки вечные; итак, дорого и трудно только в начале.
Пишет еще о. Мии: «На днях чиновники религиозного отделения Министерства внутренних дел приезжали, осматривали место и предлагали вопросы насчет отношения Церкви Кёото к Миссии в Токио и Церковного управления. Я постарался удовлетворить их ясными ответами и подарил им Книги Церковного Права. Они говорят: „Мы не имеем достаточных сведений о Православной Церкви и нигде не можем добыть их“. Я ответил им: „Отчего же вы не обратитесь за сведениями в Миссию на Суругадае? Там всегда можете получить точные сведения касательно православного учения и церковного управления”. И советовал им бесцеремонно обращаться в Миссию за сведениями и пособиями в случае нужды».
15/28 апреля 1901.
Воскресенье Жен мироносиц.
После Литургии, в один час, была панихида по Василии Оогое, сыне старика Алексея, служащего в Миссии. Умер он в Гонконге, будучи там служащим в Банке Мицуи; там его и похоронили, и прислали сюда родителям только часть волос его. Отпели его здесь в Пасхальную неделю, а сегодня родители принесли в Церковь к панихиде в маленьком гробике его волоса; им хотелось непременно похоронить их здесь на кладбище, чтобы иметь могилку, на которую ходить поминать своего сына. Что ж, Церковь ничего против этого не имеет! Собралось на панихиду множество друзей и знакомых покойника, его товарищей по Университету и чиновников Банка Мицуи, и нанесено было множество цветов, которые, впрочем, оставались вне Собора. Панихида была отслужена мною со священниками, пропел ее хор певчих. В утешение родителей и в назидание присутствовавших язычников я сказал поучение о том, что настоящая жизнь есть только начало вечной жизни и воспитание к ней — о бессмертии души и воскресении. Потом гробик в цветах, как бы и настоящий гроб с телом, понесен был на кладбище — настоящей похоронной процессией, с преднесением креста, певчими, священством в облачениях. На кладбище была лития. А затем начались речи друзей умершего — язычников; речи тщательно составленные и написанные, как обыкновенно это делается, но совершенно в языческом духе: восхваление покойника и сетования на безжалостность Неба (мудзёо–но тен), так рано похитившего его; было три оратора, и все в том же духе; слушатели приведены были в слезы, с которыми и зарыли ящик с волосами. Стало быть, впечатление моей речи совсем было изглажено. Жаль. И вот налицо сопоставление христианства с язычеством: там — светлая надежда и утешение, здесь — мрак и отчаяние. Совершенно как в то время, когда Апостол писал: «Не хощу же вас, братие, не ведети о умерших, да не скорбите, яко же и прочий неимущий упования» (1 Сол. 4, 13).
После панихиды отправился в Посольство, по приглашению Александра Петровича Извольского: «Сегодня, в два часа, наши дети вместе с детьми Ванновского играют у нас маленькую русскую комедию с пением и танцами…, так, если у Вас найдется свободный час посмотреть на них…» Четыре маленькие девочки, из которых младшим двум по пяти лет, и сын Гриша, семи лет, премило играли «Снегурочку» и другое с русскими песнями и танцами с помощью двух своих гувернанток. Смотрели одни русские, между которыми были Александр Иванович Павлов, наш Поверенный в делах и Генеральный консул в Корее, и Николай Николаевич Бирюков, учитель русской школы в Сеуле. Приехали они на днях лечиться от укушения бешеной собакой; собака была комнатная, любимая у Павлова; перекусала их двоих и казака русского, и повара–китайца; все четверо и прибыли, и лечатся здесь у доктора Китасато, делающего им Пастеровские прививки.