Дневники
Шрифт:
"...Чеховский, б. дворянин, поляк, был против коммунистов, угрожал последним отплатить, когда придут белые..." № его 28.
Холодно, сыро. У нас пока ни полена, только утром в кухню.
Правительство, "Сев. Западное" - Маргулиеса и других - полная загадка. Большевики издеваются, ликуют.
Большевистские деньги почти не ходят вне городской черты. Скоро и здесь превратятся в грязную бумагу. Чистая
Небывалый абсурд происходящего. Такой, что никакая человечность с ним не справляется. Никакое воображение.
11 окт. (28 сен.) - После нашей недавней личной неудачи (объясню
Когда "их" в Москве взорвало (очень ловкий был взрыв, хотя по последствиям незначительный, - убило всего несколько не главных большевиков, да оглушило Стеклова) - мы думали, начнется кубический террор; но они как-то струсили и сверх своих обычных расстрелов не забуйствовали.
Мы так давно живем среди потока слов (официальных) - "раздавить", "залить кровью", "заколотить в могилу" и т.д. и т.п., что каждодневное печатное повторение непечатной ругани этой - уже не действует, кажется старческим шамканьем. Теперь все заклинания "додавить" и "разгромить" направлены на Деникина, ибо он после Курска взял Воронеж (и Орел - по слухам).
Абсурдно-преступное поведение Антанты (Англии?) продолжается. На свою же голову, конечно, да нам от этого не легче.
Понять по-прежнему ничего нельзя.
Уже будто бы целых три самостийных пуговицы, Литва, Латвия и Эстония, объявили согласие "мирно переговариваться" с большевиками. Хотят, однако, не нормального мира, а какого-то полубрестского, с "нейтральными зонами" (опять абсурд). Тут же путается германский Гольц, и тут же кучка каких-то "белых" (??) ведет безнадежную борьбу у Луги!
Кошмар.
Все меньше у них автомобилей. Иногда дни проходят - не прогремит ни один.
Закрыли заводы, выкинули 10 тысяч рабочих. Льготы - месяц. Рабочие покорились, как всегда. Они не думают вперед (я приметила эту черту некультурных "масс"), льготный месяц на то и дается, уедут по деревням. ("Чего - там, что еще будет через месяц, а пока - езжай до дому!")
Здесь большевики организовали принудительную запись - в свою партию (не всегда закрывают принудительность даже легким флером). Снарядили, как они выражаются "пару тысяч коммунистов на южный фронт" чтобы, "через какую-нибудь пару недель" догромить Деникина. (Это не я сближаю эти "пары", это так точно пишут наши "советские" журналисты).
15 (2) Октября.
– Ну вот, и в четвертый раз высекли!
– говорит Дмитрий в 5 часов утра, после вчерашнего, нового, обыска.
Я с убеждением возражаю, что это неверно; это опять гоголевская унтер-офицерская вдова "сама себя высекла".
Очень хороша была плотная баба в белой кофте с засученными рукавами, и с басом (несомненная прачка), рывшаяся в письменном столе Дмитрия. Она вынимала из конвертов какие-то письма, какие-то заметки.
– А мне жилательно йету тилиграмму прочесть...
Стала приглядываться и бормоча разбирать старую телеграмму - из кинематографа, кажется.
Другая баба, понежнее, спрашивала у меня "стремянку".
– Что это? Какую?
– Ну лестницу, что ли... На печку посмотреть.
Я тихо ее убедила, что на печку такой вышины очень трудно влезть, что никакой у нас "стремянки" нет, и никто туда никогда и не лазил. Послушалась.
У меня в кабинете так постояли, даже столов не открыли. Со мной поздоровался испитой малый и "ручку поцеловал". Глядь - это Гессерих, один из "коренных мерзавцев нашего дома", или, по-советски, "кормернадов". В прошлый обыск он еще скакал по лестницам, скрываясь, как дезертир и т.д., а нынче уже руководит обыском, как член Чрезвычайки.
Их, кормернадов, несколько; глава, конечно, Гржебин. Остальные простецкие (двое сидят). Гессерих одно время и жил у Гржебина.
Потолкались - ушли. Опять придут.
Сегодня грозные меры: выключаются все телефоны, закрываются все театры, все лавчонки (если уцелели), не выходить после 8 ч. вечера, и т.д. Дело в том, что вот уже 4 дня идет наступление белых с Ямбурга. Не хочу, не могу и не буду записывать всех слухов об этом, а ровно ничего кроме слухов, самых обрывочных, у нас нет. Вот, впрочем, один, наиболее скромный и постоянный слух: какие "белые" и какой у них план - неизвестно, но они хотели закрепиться в Луге и Гатчине к 20-му и ждать (чего? тоже неизвестно). Однако, красноармейцы так побежали, что белые растерялись, идут, идут, и не могут их догнать. Взяв Лугу и Гатчину - взяли будто бы уже и Ораниенбаум и взорвали мост на Ижоре. Насчет Ораниенбаума слух нетвердый. Псков будто бы взял фон дер Гольц (это совсем нетвердо).
На юге Деникин взял Орел (признано большевиками) и Мценск (не признано).
Мы глядим с тупым удивлением на то, что происходит. Что из этого выйдет? Ощущением, всей омозолившейся душой, мы склоняемся к тому, что ничего не выйдет. Одно разве только: в буквальном смысле будем издыхать от голода, да еще всех нас пошлют копать рвы и строить баррикады.
Красноармейцы действительно подрали от Ямбурга, как зайцы, роя по пути картошку и пожирая ее сырую. Тут не слухи. Тут свидетельства самих действующих лиц. От кого дерут - сказать не могут, - не знают. Прослышали о каких-то "таньках", лучше до греха домой.
Завтра приезжает "сам" Троцкий. Вдыхать доблесть в бегущих.
Состояние большевиков - неизвестно. Будто бы не в последней панике, считая это "налетом банд", а что "сил нет".
Самое ужасное, что они, вероятно, правы, что сил и нет, если не подтыкано хоть завалящими регулярными нерусскими войсками, хоть фон дер-Гольцем. Большевики уповают на своих "красных башкир", в расчете, что им - все равно, лишь бы их откармливали и все позволяли. Их и откармливают, и расчет опять верный.
Газеты - обычны, т.е. понять ничего нельзя абсолютно, а слова те же, "додушить", "раздавить" и т.д.