Дни боевые
Шрифт:
Кравченко несколько часов пробыл в Калужино. в правофланговых полках, помогал наводить там порядок. Понеся большие потери, потеряв гребень высот, остатки полков с трудом удерживались на западных скатах. Развить успех в сторону Калужино противник не мог. Его пехота была почти полностью истреблена, а одни танки без пехоты ворваться в населенный пункт не рискнули.
– Вот видите, дела-то не такие уж плохие, - сказал я комдиву.
– А какое настроение у людей?
– спросил я у Кравченко.
– Хорошее, вымотались только. Командиры полков просят помочь им
– Вот, может быть командир корпуса поможет?
– посмотрел Иванов на меня.
– Конечно, поможем. Пойдемте в дом, там при свете разберемся.
После доклада Кравченко Иванов немного приободрился.
В домике Иванова меня ждал начальник оперативного управления штаба фронта. Он прибыл по поручению И. С. Конева, успел уже побывать в штабе корпуса, переговорил с начальником штаба дивизии и был полностью осведомлен о положении на плацдарме.
– Жарко вам пришлось сегодня, жарче, чем мы предполагали, - полушутя, заметил генерал, здороваясь со мной и с Ивановым.
– К вечеру жара спала, - ответил я.
– Мы выдохлись, но и противник выдохся не меньше нас. Теперь мы думаем укрепиться и восстановить утраченное.
– Вот я и прислан за тем, чтобы еще раз напомнить вам о вашей задаче, - сказал генерал.
– Командующий фронтом очень обеспокоен боями на вашем участке. Напрягайте свои силы до предела и держитесь. Не подведите. Скоро поможем вам.
Провожая генерала, я попросил его доложить командующему мою просьбу усилить нас в эту ночь.
Меня очень беспокоил завтрашний день. Если за ночь противник сумеет подбросить пехоту и атаки его будут такие же яростные и настойчивые, как сегодня, то нам слишком трудно будет сдержать их.
– А чего бы вы хотели?
– спросил генерал.
– Немного противотанковой артиллерии и танков.
– Хорошо. Я доложу, - пообещал генерал на прощание. Слово свое он сдержал. Уже до полуночи в мое распоряжение поступили иптаповский и 43-й танковый полки, находившиеся до этого в армейском резерве. Вместе с ними прибыл заместитель командующего армией генерал-майор А. И. Рыжов. Всю вторую половину ночи мы занимались усилением противотанковой обо роны. Иванов с Кравченко направились на правый фланг в Калужино наводить порядок, а мы с Рыжовым и Муфелем занялись обороной на подступах к Днепровокаменке и на левом стыке.
* * *
Поле боя сковала ночная тишина. Обе стороны, затаив дыхание, готовились к новой схватке. Эту тихую картину на земле дополняло тихое звездное небо. И оно в эту ночь не поблескивало зарницами разрывов, не озарялось ракетами. Уж слишком тяжелым оказался прошлый день, он поглотил и энергию людей и материальные средства, которыми располагали войска.
Осторожно поднимались мы в гору к тому кургану, где находились днем наблюдательные пункты Буслаева и командира левофлангового полка полковника Гринева. Днем я хорошо запомнил местность и теперь уверенно вел рекогносцировочную группу. Мы решили прочно закрыть все танкоопасное
Вот и курган. Все та же тишина, никаких признаков жизни. Приткнувшись вплотную к кургану, стоит подбитый "тигр". Окопы пусты.
"Где же Буслаев? Где командир полка? Где люди, которые были вместе с ним на НП?" - спрашиваю я сам себя.
Эти же вопросы тревожат Рыжова и Муфеля.
– Ну и дела! Неужели отошли?
– говорит Рыжов.
Всюду видны следы боя - сплошные черные воронки, а в них и около них неубранные трупы. Видимо, дело доходило до рукопашных схваток.
Открыв люк, я заглядываю в подбитый танк. Там тоже трупы. Забравшись внутрь, я извлекаю солдатские книжки. Убитые принадлежали танковой дивизии СС "Великая Германия".
Но где же живые?
Пытаемся продвинуться вперед, чтобы окончательно разобраться в том, что произошло здесь, но тут нас настигает группа разведчиков полка во главе с сержантом.
– Куда вы идете? Сюда нельзя!
– тревожно шепчет сержант.
– Почему?
– Наших здесь нет. Вы идете прямо к противнику.
– Как же так? А где ваши?
– У нас никого не осталось.
– Где командир полка? Он ведь днем был здесь?
– Теперь он позади, в овраге. Нас выбили отсюда.
– А куда вы идете?
– В разведку. Мы чуть было не открыли по вас огонь - думали, гитлеровцы.
Я приказал сержанту занять оборону по скату кургана и прикрыть выдвижение на этот рубеж нашей артиллерии.
Пришлось возвратиться назад и разыскивать командира полка. Нашли мы его быстро, в том самом овраге, о котором говорил сержант.
Вместе с командиром полка находились несколько штабных офицеров и человек тридцать связистов, саперов и автоматчиков. Вот и вес, чем он располагал.
Выход танков на курган, где сидели Буслаев и командир полка, и прорыв противника в Днепровокаменке вынудили перенести управление в танкобезопасное место. Сначала с кургана ушел Буслаев, а вслед за ним и командир полка. Они правильно сделали, что отошли тогда в противотанковый район, но плохо, что не доложили об этом старшему начальнику.
– Забирайте учебный батальон стрелковой дивизии, - сказал я командиру полка, - и немедленно занимайте снова свой гребень, сами садитесь опять на курган и ни шагу назад. Поняли?
– Понял.
– Торопитесь! У кургана лежат ваши разведчики, а мы сейчас подтянем туда артиллерию и танки.
Около семи часов 15 октября гитлеровцы вновь попытались прорваться к Днепровокаменке и плавням. За волной танков и самоходок следовала пехота. Но на этот раз они были встречены стеной заградительного огня.
В 10 часов утра того же 15 октября совершилось то, чего мы с нетерпением ожидали и для чего с ожесточением дрались на плацдарме - после часовой артподготовки войска 37-й и 5-й гвардейской армий перешли в наступление.