Дни крови и света
Шрифт:
Исса сидела неподалеку, в компании своих соплеменников — правда, стараниями Волка и Кэроу Ниск и Лиссет мало походили на нагов.
— И конечно же, с тобой друзья. — Волк кивнул в сторону Зузаны и Мика, пополнявших свой словарный запас в компании химерских воинов.
Соль, крыса, еда— не очень удачное сочетание. Зузана отодвинула тарелку.
Мик попробовал и заключил:
— По-моему, это курица.
— А по-моему, раньше крыс тут бегало больше.
— Это косвенная улика. — Мик откусил еще раз
Все захохотали.
— Это курица, — сказала одна из Живых Теней и захлопала крыльями, как наседка.
«Сфинкс изображает курицу», — изумленно ахнула Кэроу.
Благодаря ее друзьям атмосфера в касбе изменилась к лучшему, да и в работе они помогали. Кэроу взглянула на Тьяго, и ее охватило нехорошее предчувствие.
— Хорошо, что они приехали. Жаль, ненадолго. Им скоро уезжать, — пояснила она, стараясь не поддаваться панике.
— Неужели? Какая жалость… — Тьяго сокрушенно покачал головой. — От них столько пользы. Может, попросишь их остаться?
— Нет, их ждут важные дела.
— Важнее, чем помощь тебе? — осведомился он, и Кэроу похолодела от ужаса. — Не хочется терять такое подспорье.
У Кэроу зашумело в ушах. В словах Волка ясно прозвучала угроза: неповиновение и несговорчивость Кэроу приведут к гибели друзей.
— Я возьму в помощницы Шесту, — взмолилась она. — Оставь моих друзей в покое.
— У Шесты много прекрасных качеств, но воскресительницей ей не стать, хотя присматривать она умеет.
— Не нужно за мной присматривать, я и так делаю все, что ты скажешь.
— Откуда взялась Исса?
Вопрос застал Кэроу врасплох. Она на секунду задумалась, и Волк криво усмехнулся.
— Я же тебе объяснила.
— Неубедительно.
Кэроу застыла, не сводя взгляда с друзей. Зузана соорудила из куриных костей марионетку с глиняной плошкой вместо головы. Гремучий скелетик потешно клянчил объедки, солдаты хлопали, били в купленные Кэроу барабаны. Марионетка плясала, пока не отвалилась голова. Потом все попросили Мика сыграть на скрипке.
— Отведай вина, — сказал Тьяго, вставая. — Богатейший букет. Недаром об ангельских винах говорят: «Чем больше крови, тем лучше».
Кэроу пить не стала.
После ужина все собрались во дворе. Кэроу устроилась рядом с Иссой и наблюдала за Волком. Запрокинув голову и устало прикрыв веки, он сидел в одиночестве и слушал музыку.
Шеста, словно ожившее воплощение скрытой ненависти Тьяго, металась по двору, не спуская глаз с Кэроу, как охотничья собака в погоне за добычей, ждущая сигнала хозяина.
Кэроу, вздрогнув, оглядела химер, зачарованных звуками скрипки.
— Зря я тебя воскресила, — шепнула она Иссе. — Здесь небезопасно.
— Моя безопасность не имеет никакого значения.
— Нет! Для меня очень важно…
— Кэроу, это тыважна. И послание.
Молчание, повисшее между собеседницами, застыло в ожидании вопроса. Пришла пора узнать, что хотел сказать Бримстоун, ведь даже если голос его умолк навсегда, слова его остались.
— Послание хорошее или плохое? — спросила Кэроу, понимая, что дело не в этом.
— Поровну, моя милая девочка, — со вздохом ответила Исса. — Как и все на свете.
61
Слишком много мертвых Акив
— Как стелианцам удалось пробраться в императорскую спальню? — размышлял Азаил вслух. Иорам прекратил аудиенции с народом и больше не выходил из Башни Завоеваний. Все бурно обсуждали эту новость. — Если Акива выяснит, как туда пробраться…
Лираз оборвала брата на полуслове:
— Даже если выяснит, мы не станем делать ничего тайком, как Тени. Папочка должен видеть наши лица.
— Да-да, разумеется, жертва должна знать, кто ее убил, — вздохнул Азаил.
— На этот раз важно, чтобы все знали, кто его убил, — вмешался Акива. — Нужны свидетели.
Он выполнял ката, надеясь достичь сиритар— состояние внутреннего покоя, чтобы получить ответ свыше. Видно, зря старался — не обрел ни покоя, ни ответа.
— Народ должен знать, что это мы, — продолжил он, вкладывая мечи в ножны. — Иначе вину свалят на стелианцев или на Живых Теней, а Иафету придется продолжать начатые отцом войны.
Иафет стал наследником престола, когда второй из его старших братьев, убив кронпринца, сам был в ту же ночь заколот в храме, где пытался замолить окаянный грех. Братоубийца получил прозвище Окаянного, убитого наследника назвали Убиенным, а Иафет остался Иафетом, слабовольным и нерешительным. Новоявленный наследник никогда не выходил из Башни Завоеваний без усиленной охраны. Император-трус хорошо вписывался в планы Акивы: такой правитель вряд ли станет ввязываться в войны, даже если самому сражаться не придется.
— И все ополчатся на несчастных Незаконнорожденных, — печально заключил Азаил.
— Нас все равно презирают, — ответила Лираз. — Все только обрадуются, что это сделали мы.
— Да, — невозмутимо подтвердил Акива. — Скажут, что Иорам сам виноват, не надо было плодить ублюдков. Нас все возненавидят. И с нами будет покончено.
— Нами?
— Со всеми нами, — мрачно сказал Акива. — Мы все поплатимся жизнью.
— Мы трое решаем судьбу трех сотен? — спросил Азаил.
— Да.
Акива смотрел на море. Осталось всего триста бастардов.В войну погибло намного больше. Тоже из-за Акивы… Война длилась веками, а закончилась за пару месяцев, стоило Акиве сжечь порталы. Требовалось лишь добить оставшихся фантомов. Иорам пустил в расход все свои армии, его не волновали потери, особенно среди Незаконнорожденных, ведь их легко заменить новыми. Число бастардов сократилось вчетверо.
— Мы предупредим остальных, чтобы они успели покинуть свои полки и присоединиться к нам. Незаконнорожденным терять нечего.