Дни Стужи
Шрифт:
В сенях тёмные груды по углам, мертвецов отбросили с прохода, чтоб не мешали, пол тоже скользит, сумерки заползают с улицы и ничерта не видно.
— Глаза беречь, — крикнул Стас, сам прикрыл глаза, вывязывая из воздуха светящуюся каплю.
Отправил ее легким касанием вперед, чтоб шла над головами первой пятерки.
Тут же всплыл в воздух второй светлячок, Ваня постарался.
Длинный коридор — к счастью, широкий, можно идти по двое.
Впереди звенело оружие, кричали, черные спины закрывали коридор, задние упирались
Четверо порубежников проверяли двери, вышибали ногой, отскакивали, осторожно осматривали.
Стас шел последним, Якут обогнал его в сенях, и сейчас двигался вместе с основной группой, держась поближе к Ивану и Ниуле.
Захрустело внутри стены, Стас отпрянул. Полетело дерево, из незамеченного схорона вылетел в коридор человек в тряпье, тяжёлый молот глухо ударил порубежника, человек отлетел, словно его дернули на резинках, ударился о стену, затих.
Нападающий гнилозубо ощерился, с неожиланной ловкостью выбросил вперед руку с молотом, целя Стасу в грудь.
Хромой с трудом увернулся, разворачиваясь на здоровой ноге, пропустил молот мимо себя, и коротко, без замаха, рубанул по руке.
Лезвие скрежетнуло по кости, но человек в тряпье даже не обралил внимания на рану. Перехватил молот двумя руками и снова обрушил его на Стаса.
Но залитая кровью рукоять уже скользила в руках, удар вышел смазанным, ведун увернулся. Молот ударил в пол, проламывая доски, человека дёрнуло вперед, и Стас ударил снизу вверх, вогнав верхушку лезвия в грязную толстую шею.
Плеснул тёмный фонтанчик, мертвец рухнул, загораживая проход.
Стас перешагнул мертвеца и поспешил за штурмовой группой.
Те мерно выдавливали защитников дома из коридора. Шли в ногу, в такт ухая, налегая щитами, не давая противнику размахнуться и ударить.
___***___
Иван держался рядом с Якутом, безмолвно матеря старого упрямца. Он думал, что Якут встанет в середину круга, завертит коло посолонь, настроит остальных и тогда можно будет ударить всем разом, проломить защиту в Верхнем, или Нижнем мирах и остановить надвигающуюся из Запределья воронку, от одного вида которой ему делалось нехорошо.
Но Якут только покачал головой,
— Не здесь наше место. Тут люди сильные, сдюжат. нам с тобой туда идти надо, всеми глазами разом смотреть.
И Иван послушал учителя. Даже уточнять ничего не стал. Шаман просто коснулся его лба тонким сухим пальцем и п о к а з а л, зачем надо идти, почему надо смотреть разом и в явном, и в тонких мирах. Делать то, что умели лишь немногие — те, кто и становился истинными вязальщиками, в отличие от большинства, которым всегда нужны были напарники, чтобы прикрывали их в явном мире.
Иван раздваивать себя хоть и умел, но не любил. Сейчас страшно не хватало за спиной Стаса, но Хромой еще на входе рявкнул, — Вперед идите, — и остался прикрывать вместе с арьергардом порубежников. Так тоже было спокойнее, теперь Иван был уверен, что с тыла не нападут, что Стас проследит, чтобы зачистили каждый закоулок.
Теперь спину прикрывала Ниула. Скользила, ни на миг не выпуская их с Шаманом из поля зрения, постоянно держа наготове тонкий клинок, и — не давала лезть вперед. Один раз просто дёрнула Шамана за ворот, рявкнула что-то злое на незнакомом языке и толкнула к Ивану.
Тому все меньше нравилось происходящее.
Порубежники давили вдоль широкого темного коридора, слаженно теснили противника, шаг за шагом отвоёвывая пространство. В первом ряду шли шитоносцы, прикрывавшие остальных здоровенными, в рост человека, щитами.
Коротко жалили противников мечами, снова смыкали щиты, не давали прорваться, смять стальную стену. Над кромками щитов из задних рядов просовывали копья, и каждое находило себе добычу.
Защитники бились яростно, даже умирая, бросались на щиты и клинки, на смену павшим вставали все новые и новые люди с чёрными, заполняющими чуть не всю глазницу, зрачками, в которых билась кроваво-огненная тьма.
Иван держал картину и в тонком мире, видел, что над стеной черноглазых людей кружат черные тени, клубятся вокруг, заполняют их сознания, толкают вперед.
Похожие вещи делали чёрные вдовы, если их гнездо приволокли сюда, значит, где-то в глубине усадьбы должен быть заполненный скользкой паутиной подвал с коконами и утоптанным голыми пятками полом, где сейчас кружат, завывая, тощие фигуры в черных балахонах.
И, значит, придется столкнуться с мужьями-заклятыми, которые тоже будут биться, как безумные лисицы, защищая своих тёмных богинь и детей-нелюдей в коконах.
И, главное, чтобы не успели раскрыться коконы.
А, если вдов притащили давно, то, может. уже и раскрылись…
Но почему он не чувствовал этого раньше?
И почему молчит Якут?
Он дернул его за плечо, выволакивая из жаркой духоты схватки. Ниула тут же возникла рядом. В нескольких шагах обнаружился Стас и тройка порубежников, проверявших двери.
— Что? — коротко спросил Стас.
— Не знаю, не то что-то— поморщился Иван, — словно заманивают нас глубже.
Якут вытирал с лица пот и был осунувшийся и непривычно растерянный.
— Я… Я не чувствую Дитя.
У Ивана в голове зазвенело.
Вышло на поверхность то, что не давало покоя.
Он немо открыл рот, но над черным, едва видимым в свете серебристых шаров, валом схватки вспухло гнилостно-зеленое свечение и накрыло всех, покатилось валом по головам и спинам, потекло по стенам и потолку.
Слизь натекала и тут же твердела, превращая месиво боя в чудовищную скульптурную композицию. Чей-то меч так и застыл в глотке врага, остановились, мухами в янтаре, взлетевшие в воздух капли крови, казалось, даже многоголосый крик-стон вобрала в себя накатывающаяся слизь.