Дни знамений
Шрифт:
– Правда может быть опасной, вот почему. Разбойники часто берут в плен важных людей, чтобы получить выкуп.
– Важных?
– Карра, поверь мне. Народ Запада отдаст всех своих коней, чтобы выкупить жену Дара и его наследника, не говоря уже о том украшении, что ты носишь. С этого момента просто притворись, что едешь со мной. В это легко поверить.
– Мужское тщеславие! – пробурчал Отон. – Впрочем, женщины вполне способны на любую глупость…
– А мужчины – образец вежливости и такта? – огрызнулась Карра.
– Слушай, это же не по-настоящему. Да и вряд ли твой муж будет хуже Родри,
– Ох, извините, – торопливо произнес Отон. – Я никого не хотел обидеть.
Карра пришла к выводу, что, судя по повадкам этих вояк, собаки могут очень многому научить их.
Уезжая утром, Родри и Ираэн в последний раз посоветовались с кузнецом, после чего решили надеть кольчуги, до этого времени лежавшие в их седельных сумках. К удивлению Карры, Отон также надел свою. Въезжая в лес, Недд несколькими движениями рук приказал собакам быть настороже – их чуткие носы были надежным средством от возможной засады. Карра, несмотря на попытки собрать в кулак всю свою храбрость, порядком разнервничалась после нескольких часов настороженной езды. Тень движения в кустах, шум ветра в кронах деревьев, упавшая вдали ветка или стук дятла – каждый звук заставлял ее вздрагивать.
Родри и Ираэн ехали молча, такие же внимательные, как и собаки. После полудня, когда они, наконец, выбрались из леса, Карра вознесла молитву Доброй богине, но судьба, словно в насмешку, именно там, среди возделанных полей, послала ей такое пронзительное чувство опасности, словно удар в лицо. Благодаря стараниям Местные жители рубили лес для своих надобностей, начиная с опушки, им потому множество торчащих из травы пней отделяли лес от широкой долины. Лошади резво выбежали на открытое место, и тут псы заворчали и, вскинув головы, стали принюхиваться – до них долетел запах гари. Присмотревшись повнимательнее, Карра заметила, на небе хвосты желтоватого, лениво тающего дыма. Еще выше кружил ворон. Ираэн выругался: он тоже его увидел.
Родри, совершенно неожиданно, запел – мелодичную, с плавными повторами песню на языке эльфов.
– Ах, если бы у меня был мой добрый тисовый лук, чтобы я мог вонзить стрелу в твое лживое сердце, – перевел он чуть погодя, – тогда кровь твоя напоила бы корни дерева моего мщения… Впрочем, этот кусочек немного не к месту – проклятая птица ничего нам не сделала. Пока что. Я сильно подозреваю, что у нее есть какой-то план. Как думаешь, Отон?
– Я думаю, нам нужно вернуться.
Ворон развернулся к западу и скрылся с глаз в клубах дыма.
– В любое другое время я бы согласился с тобой – но там, кажется горит ферма! – Родри привстал на стременах и бегло окинул взглядом долину. – Может быть, кто-то еще жив?
Но боги не проявили милосердными. Галопом проскакав через поле и подъехав к ферме, они обнаружили лишь догорающее пепелище, подернутое удушливым дымом от сгоревшей соломенной кровли. Прямо на дороге, в огромной луже крови, раскинулось тело женщины с перерезанным горлом. Она лежала на спине, бессильно запрокинув руки, и было видно, что она должна была вот-вот родить ребенка.
– Назад! – закричал Родри, разворачиваясь в седле. – Карра, забери отсюда псов!
Она повернула коня, но было поздно. Смешиваясь
– Тихо, тихо, девочка, – заботливо шептал подоспевший Отон. – Сейчас все пройдет. Сейчас.
Ей казалось, что стоит ей сказать хоть слово – и ее снова стошнит.
Простояв неподвижно несколько минут, она решила, что должна заставить себя смотреть – и обернулась, чтобы взглянуть на пепелище. Издалека она могла увидеть лишь Родри да Ираэна, круживших у развалин, и рядом с ними – Недда. Внезапно она подумала, что собаки смогут быстрее отыскать выживших, если вдруг кто-то спрятался, и свистом подозвала их к себе.
– Недд. Идите к Недду, – Собаки сорвались с места.
– Ну, ладно. – Карра передернула плечами. – Все-таки это лучше, чем выйти за лорда Скрейва. Как-нибудь я расскажу тебе про него, Отон. Будешь смеяться.
Слова прозвучали настолько слабо и безжизненно даже для ее собственных ушей, что она чуть не разрыдалась. Отон с неожиданной мягкостью положил руку ей на плечо.
– Поплачь, девушка. Слезы помогают.
– Мне нельзя плакать. Я теперь королева. Ну, почти. А в старых сказках королевы смотрят на такие вещи с надменной улыбкой или с мужественным спокойствием. Ну, как эта… как бишь ее… в общем, жена короля Маррина – когда враги обвинили ее в измене, помнишь?
Отон побледнел и застыл, будто замороженный.
– О боги, ты что, не слышал эту историю? Ммм… Беллира – вот как ее звали! Она молча смотрела на них, до тех пор, пока ее свидетель не прискакал туда и не спас ее от смерти.
– Слыхал. Такое любой бард расскажет…
– А еще – он был кузнецом, как ты. Кажется, так рассказывают: он был ее ювелиром, или кем-то вроде этого… – Карра выдавила улыбку. – А королеву не убили, и я вижу в этом доброе предзнаменование.
– Слушай, девушка, дела наши действительно не сильно хороши, лгать тебе не стану. Но Родри ап Девабериэль – при всей моей… гм… любви к нему – лучший меч королевства, и молодой Ираэн ему под стать. Мы довезем тебя до Кенгарна.
– Может, лучше поедем обратно?
– Ну, эти разбойники оставили много следов – даже не сочли нужным их прятать, наглые скоты! – и мы знаем, что сейчас они едут на юг. Разве ты хочешь их преследовать?
– Боги, как я хотела бы, чтобы Дар был здесь! Я… мне так сложно без него. Погоди! Ты сказал, что отец Родри – из народа Запада? Ну, то есть, с таким именем…
– Он не может быть никем иным, кроме эльфа. Верно. Знаешь, давай не будем об этом. Все-таки это дело Родри, а не мое.
Через несколько минут к ним подъехали остальные – угрюмо качающие головами Ираэн и Родри, мертвенно-бледный Недд, стирающий со лба холодный пот, и понурые псы с безвольно повисшими хвостами. Проезжая мимо тела мертвой женщины, Родри остановился.