Дни знамений
Шрифт:
Они были одеты в широкие туники, длиною до колен, подпоясанные, судя по бликам на золотых пряжках. У каждого был колчан со стрелами на бедре и лук за плечом. Джилл заговорила, надеясь, что они поймут тот язык, который ей известен:
– Приветствую вас от всей души, друзья, примите меня и вы как друга!
Ответом ей стало удивленное перешептывание. Один из мужчин выступил из ряда и приблизился к Джилл еще на несколько шагов. Его пояс украшала золотая пряжка размером с ладонь, изображавшая голову дракона. Он произнес короткую фразу, и Джилл поняла его, хотя и с трудом. Его наречие отличалось от языка народа
– Считать чужестранцев друзьями не принято у нас. Как оказалась ты здесь? Стала ли жертвой разгневанного моря?
Она не сразу сообразила, что он имел в виду кораблекрушение.
– Нет, мой добрый господин. Я прибыла по собственной воле, ибо искала тебя и твой народ.
Он машинально оглянулся на бухточку, потом вновь взглянул на нее, нахмурив брови:
– Я нигде не вижу твоей ладьи.
– Ее и не было, – Джилл ничего не оставалось, как сказать правду. – Я воспользовалась волшебством, стремясь найти тебя и попросить помощи в важном деле во имя Света, что сияет над миром и мощью своей превосходит всех богов!
Джилл никогда еще не удавалась так сильно удивить кого-либо. Эльф круто развернулся, уставился на берег, снова глянул на нее, тряся головой, приоткрыв рот, но не находя подходящих слов для ответа. Его спутники застыли на мгновение в мертвом молчании, потом загалдели все разом, пока вождь не утихомирил их резким окриком.
– Крайне неучтиво с моей стороны требовать каких-либо доказательств, но обстоятельства таковы…
Джилл с улыбкой вскинула руку и призвала духов Эфира. Озарив ночь вспышкой голубого огня, они слетелись к ней, и от их прикосновения руки Джилл засияли ярче любого факела. Вольный народец, вновь сделавшись видимым, выстроился вокруг чародейки, словно маленькая армия.
– Прости за недоверие, – вождь эльфов низко поклонился. – Меня зовут Эламандериэль, и я приветствую тебя во имя Света!
Расставшись с Джилл, Даландра шла по солнечной дорожке, пока золото не потускнело, сменившись сперва пятнистыми плитками, а затем нарциссами, цветущими над ручьем.
Пройдя берегом ручья вверх по течению, она поднялась на вершину холма, к кругу камней, окутанному туманом, а оттуда спустилась по длинной дороге, идущей вдоль моря, чьи волны бились о берега всех земель – и ни одной, и наконец достигла тех лугов, где народ Опекунов прогуливался и плясал на лугах, как будто ничего страшного не случалось в их землях. Эвандар сидел на траве под молодым дубовым деревцем, где скрывалась его дочь, и извлекал пронзительные звуки из костяного свистка, длиною дюймов шесть и выбеленного временем.
– Диковинная безделушка, – заметил он. – Я нашел его вон там, среди кустарника, похоже, кто-то случайно обронил его. Как ты думаешь, любовь моя, что это такое?
– Ох, какая гадость! Выглядит так, будто его сделали из пальца какого-то эльфа!
– Ничего подобного! Если так, то его должны были бы склеить из двух суставов. Но он цельный, видишь? Одна косточка не может быть такой длины! – он приложил к свистку руку в подтверждение своих слов. – Мне любопытно, кого можно вызвать с его помощью. Но пока, сколько я ни играл, ничего не происходит.
– И очень хорошо. Странное чувство я испытываю, смотря на него, а звуки, им издаваемые, мне откровенно
– Я бы так и поступил, но это же загадка, я бы даже сказал – великая загадка! – Он подбросил свисток в воздух и сделал вид, будто ловит его, но когда раскрыл ладонь, она оказалась пуста. – Ну вот, теперь я один знаю, где он лежит, значит, мне удалось перекрыть одну загадку другой!
– Я не могу себе представить, чтобы такую вещь мог сделать кто-то из вашего народа…
– Согласен. Это невозможно. Вот я и ломаю голову: кто обронил его здесь, и зачем чужаки украдкой пробрались на берег моей реки? Знаешь, по-моему, нам следует лучше позаботиться о своих границах!
В то же мгновение, подобно вспышке пламени, явились перед ним во множестве его соплеменники в боевых доспехах – сверкающих медью кольчугах и шлемах, и у каждого в руке длинное копье с бронзовым наконечником. Число их возрастало, веселая музыка затихла на лугах, теперь сплошь покрытых воинами. Издалека донеслось ржание коней.
– Пока ты отсутствовала, Альшандра показалась здесь еще раз, – сказал Эвандар Даландре. – И с нею кое-кто из дальнего края.
– Из дальнего края? Что это значит, объясни, пожалуйста!
– У нас тут живет два народа, милая. Мой двор, светлый, ты знаешь. А в дальнем краю существует другой – темный… Ничего более не скажу ныне, ибо – посмотри! – наши кони уже здесь!
К ним подбежал юноша, ведя на поводу двух золотистых коней с серебряными гривами и хвостами. Вскочив в седло, Даландра огляделась и увидела, что пешие воины превратились во всадников с той невероятной скоростью, с какой вообще происходили перемены в этом краю.
Под перестук копыт и звяканье металлических украшений на сбруе они последовали за Эвандаром, когда тот, издав возглас и взмахнув рукой, двинулся вперед. Держась рядом с ним, Даландра очутилась на гладкой, залитой солнцем дороге; однако туман не пропал, только отступил и то уплотнялся, напоминая твердую серую стену, то превращался в тонкую серебристую дымку, сквозь которую просвечивали то неведомые города, то горы, поросшие лесом.
Даландра заметила, что туман держится только по левой обочине, как будто они объезжали по широкому кругу посолонь обширную равнину, заросшую травой.
– Мы отправляемся досматривать границу! – выкрикнул Эвандар.
Войско отозвалось одобрительными возгласами. Запели серебряные трубы.
Их кони, казалось, не ведают устали. Долго ехали они, пока день не сменился зеленоватыми сумерками, и полная луна, розовая и огромная, не всплыла над горизонтом.
Она так и зависла, не восходя и не закатываясь, и разливая вокруг призрачный свет. Воинство Эвандара между тем проезжало мимо руин городов, погибших в некоей ужасной катастрофе, мимо черных, скрученных останков мертвых лесов, по земле, засыпанной древним пеплом повсюду, куда достигал взгляд Даландры. Но кони не спотыкались, не останавливались, они мчались вперед и вперед сквозь смерть и ночь, и уже Даландра с трудом сдерживала вопль ужаса, как вдруг настал ясный день, и солнце с синего неба залило их потоками золотого света. Завеса тумана колыхнулась в последний раз и растаяла, уносимая свежим ветром. Впереди, совсем недалеко, показался цветущий луг с павильоном из золотой парчи посередине. Даландра едва сдержала слезы облегчения.