До дрожи
Шрифт:
А мне хочется глаза закатить — так я кое-кого узнаю в этом наглом подхалимаже.
Ну, Алиса, точно в мать, коза!
Хотя, признаю — быть объектом этих умасливаний иногда до чёртиков приятно…
— Это ты меня сейчас успокаиваешь, — настроенный убивать меня муженек не сильно поддаётся.
— Да, — даже и не думает отпираться Елизавета Тиграновна.
— Ты что? На их стороне? — с обидой в голосе тихо восклицает Александр Валеьервич.
— Саш, — вздыхает Алисина мать, — Я всегда на твоей стороне. Просто передачки ни в СИЗО, ни в больницу таскать тебе не хочу. Так что выдохни и здраво посмотри на ситуацию, а то ещё удар хватит. Ничего такого ведь не произошло, ну есть у них интимная жизнь, ну что ты тут сделаешь…Я так поняла по рассказам Алисы, у них всё хорошо, и…
— Я наверно что-то делал не так с детьми, — перебивая жену, продолжает басовито причитать этот двухметровый дядька на нашей с Алиской кухне, — Один оболтус так потёк по балерине своей, что учебу умудрился похерить. Ходит там бритый, в кирзачах, траву красит и сарай на даче у генерала разбирает. Зачем только школу кончал приличную? Эта дурында тоже…Только паспорт получила, а уже хвостатая!
Слышу, как Елизвета Тиграновна давится смехом, который яро пытается сдержать.
— Ну а вдруг хвост — ему, а не ей? Ты не думал? — вопрошает вкрадчиво, и я аж на месте подпрыгиваю.
Что?!
— Что?! — одновременно со мной шокировано ревёт Александр Валерьевич, по звуку выплёвывая кофе. Алискина мать, уже не скрываясь, хохочет.
— Твою ж…Я ж почти представил…!!! Кисуль, ты так не шути! — пытается отдышаться Цветочкин отец.
И я с ним полностью согласен! Сердце заныло от её шуточек, и пониже тоже испуганно сжалось всё…
— Просто обращаю твоё внимание, что могло быть и хуже. Так что, Саш, не нуди, — философски изрекает Елизавета Тиграновна.
А я решаю, что пора бы уже к ним выходить, пока Лютики до того, что надо всё — таки проверить «чей хвост», не договорились.
??????????????????????????— Кхм — кхм, — оттолкнувшись кулаком от дверного косяка, опасливо ступаю на кухню.
Она вполне приличного размера, но для трёх человек, конечно, тесновато. Особенно когда один из них — как два меня. Роста мы с отцом Алиски примерно одного, но вот вширь… Он не толстый, не обрюзгший, нет…Но такой плотный, будто его на маслобойне зачали. И удар у него, бьюсь об заклад, тяжёлый… Рефлекторно потираю челюсть, пока Лютик — старший встречает меня хмурым взором исподлобья.
— Артём, садись, я кофе на тебя тоже сварила, — Алискина мама тут же вскакивает со стула напротив своего своего мужа и предлагает туда сесть мне. Ла-а-адно…
— Спасибо, Елизавета Тиграновна, — строю из себя вежливого примерного мальчика, усаживаясь напротив пасмурного бати, — А может вы голодны? — тут же опять привстаю.
— Не голодны, — припечатывает меня Александр Валерьевич обратно к стулу, — Алиса где?
И смотрит так, будто я его дочь убил и по пакетам распихал. Но вообще-то я не из Питера (*за огромное количество подобных преступлений Санкт-Петербург в шутку называют Расчленградом).
— Она на выставку поехала работать от профкома. На ВДНХ сейчас, — отвечаю ровно, пока мама Цветочка с ободряющей улыбкой ставит передо мной дымящуюся кружку.
— Она же не собиралась, — хмурится Александр Валерьевич.
— Вчера вечером предложили. А вы говорили ей, что приедете?
— Не говорили. А ты почему дома? Бездельник? — щурится на меня Цветочный батя.
— Суббота, — лаконично отвечаю, пытаясь не раздражаться и глядя ему в глаза.
На соседний стул сбоку присаживается Елизавета Тиграновна, и у меня полное ощущение, что у нас сейчас будет армреслинг, а она — судья. Александр Валерьевич складывает пальцы домиком и чуть подаётся ко мне через стол, выставляя вперёд свои мощные плечи.
— Значит, живёшь здесь? С дочкой моей? — интересуется вкрадчиво.
Нервно сглатываю, но не вижу смысла отрицать. Вообще, Алиса могла бы и сама семейству сказать, но, с другой стороны, я её скрытность сейчас как никто другой понимаю…
— Ну вообще я живу в общаге на Юго— Западной, но… — дёргаю кадыком опять и развожу руками.
— В общаге…Не местный значит? — хмыкает Лютик.
— Из Соликамска.
— Ха, пермяк что ли? То— то рожа наглая уральская, и говор ещё этот…
— Нет у меня говора, — возмущаюсь, — Почти… — добавляю нерешительно под ехидным Лютиковским взглядом.
— Почти… — передразнивает меня и громко хлебает кофе, будто выпивает его залпом, с глухим грохотом ставит кружку на стол, — Так, пермяк. Ну и что скажешь? — смотрит требовательно.
— Насчёт чего? — теряюсь.
— Насчёт Алиски моей. Мне тебя запоминать или попытаться сделать вид, что не видел?
— З-запоминать конечно! — хриплю, оттягивая ворот футболки. Я уже весь в испарине от этого разговора.
— Даже так? «Конечно»? — продолжает язвить Александр Валерьевич, — Не мно…
Но тут снова вклинивается его жена в нашу милую беседу.
— Саш, может подробности потом? — кладёт руку на его ладонь, — Лучше Алисе позвони, узнай когда она точно освободится, и давайте тогда все вместе поужинаем вечером, да?
Алискины родители переглядываются, ведя какой-то быстрый безмолвный диалог. Александр Валерьевич недовольно хмурится, но явно жене уступает.
— Ну давайте….потом, — переводит тяжёлый, насмешливый взгляд на меня, — Ужинать пойдёшь с нами, «реальный пацан»?
— Конечно пойду, — киваю.
— Ты смотри на него, опять «конечно» — цокает языком Алисин отец и поворачивается к жене, — Как Герасим на всё согласен, Лиз. Я уж, и правда, по поводу хвоста начинаю сомневаться с таким-то покладистым.
Давлюсь кофе. Бля…
Алисина мама деликатно кашляет в кулак, и подозреваю, что так она скрывает рвущийся наружу смех. Стебут меня. Отлично просто… Спасибо хоть, что дальше тему не развивают, лишь весело перемигиваются.
Пока набирает Александр Валерьевич набирает Алису по видео связи, Елизавета Тиграновна подаётся ко мне, рассеянно крутя в руках чашку с кофе.