До мозга костей
Шрифт:
— А как же клубничные дениши, — умоляет он, откусывая ещё один кусочек, почти съедая всё целиком.
Я закатываю глаза, но ничего не говорю в ответ, поворачиваясь с кофе в руке, когда шум голосов привлекает мое внимание к двери. Следующим входит Хью, за ним Джой, а через мгновение Мадлен с благодарной улыбкой бросается в мою сторону. Доктор Соренсен идет за ней по пятам, его раздражение бурлит под гладким фасадом его серо-голубых глаз, отглаженной черной рубашки и идеально сшитых брюк. Его взгляд задерживается на мне, а затем переходит на книгу в моей руке. Когда наши глаза снова встречаются,
— Доктор Кэннон, я нашла ваш учебник, — говорю я со своей самой очаровательной улыбкой, подходя к нашему повидавшему виды начальнику с протянутой книгой. — Доктор Соренсен, должно быть, оставил его в комнате для персонала. Я нашла его на микроволновке.
Доктор Кэннон благодарит меня, ворча при этом о своем смертельном враге: Микроволновке. Он клянется, что этот безобидный прибор взорвался два месяца назад, когда он разогревал суп в чашке, — подвиг, который до сих пор никто не смог повторить. Но всему департаменту известно, что, он положил в микроволновку металлическую ложку.
Я одариваю Джека приторно-сладкой улыбкой. Его ледяной взгляд становится смертоносным.
Я решила, что гораздо веселее иметь его в качестве заклятого врага, нежели в качестве друга, который отказывается проявлять более теплое отношение ко мне.
Я отодвигаюсь от стола ровно настолько, чтобы другие преподаватели, входящие в комнату, могли выстроиться в очередь за напитками и выпечкой, нервная энергия нарастает в разговорах, которые заполняют пространство. Перекидываясь парой слов с коллегами, стоящими в очереди, я потягиваю свой кофе, пока Джек подбирается всё ближе. Температура в комнате, кажется, резко падает по мере того, как он приближается, и всё же моя кожа становится горячее. Жар ползет от моей груди вверх по шее, нащупывает пульс, огибает челюсть и проникает в кожу щек. Впервые, глаза Джека покидают мои, только для того, чтобы переключить своё внимание на движение моего горла, когда я сглатываю.
— Доктор Соренсен, — говорю я, когда он останавливается передо мной. Как обычно, думаю, что он не собирается отвечать.
Я вынимаю руку из кармана.
Щёлк, щёлк.
Глаза Джека сужаются до тонких щелок. Его челюсть сжимается. Между нами витает аромат ветивера15.
— Доброе утро, доктор Рос.
Щёлк, щёлк.
— Тебе нужно съесть пирожное, — шепчу я, наклоняясь чуть ближе, и этот земляной, лесной аромат ветивера наполняет мои ноздри. — Ты такой хороший мальчик. Какой смысл в кликер-дрессировке16 без награды?
Щелкнув в последний раз, я убираю зажигалку обратно в карман, моя слащавая улыбка преследует Джека, пока он останавливается рядом с моим плечом. Его глаза изучают моё лицо, прокладывая дорожку по румянцу, всё ещё согревающему мои щеки, опускаясь к губам, прежде чем остановиться на изгибе моего горла.
— Еда меня не особо мотивирует, — говорит он, его голос настолько тих среди болтовни наших коллег, что слышать его могу только я.
Я насмешливо фыркаю.
— Это твоя слабая попытка соблазнения, Джек?
Он наклоняется ближе, его рука в миллиметрах от моего плеча.
— Если бы я хотел соблазнить
На мгновение всё в комнате исчезает.
Всё, кроме Джека.
Все, что остается, — это его холодный пристальный взгляд, прикованный к моей шее, мой пульс отвечает приливом крови к яремной вене, барабаня, как азбука Морзе. Жестокая улыбка приподнимает уголок губ Джека, когда он равнодушно пожимает плечами.
— Возможно, твоё горло просто лучше приспособлено для других плотских утех.
Джек отдаляется от меня и робко подходит к столу, чтобы налить себе кофе.
Уголек тлеет у меня в груди, словно он прожигает дерево насквозь. Мне следовало бы захотеть взять свой напиток и вылить ему на брюки. Но я этого не делаю. В моей голове разыгрывается совершенно другой сценарий, в котором мы находимся в холодильной камере, где мои колени немеют от инея на полу, где мои соски болезненно напрягаются под лифчиком. Тот, где я получаю удовольствие от Джека Соренсена, независимо от того, как сильно он сжимает мои волосы или как жестко трахает меня в рот. Тот, где он покланяется мне, хотя это я стою перед ним на коленях.
Я делаю долгий глоток обжигающего кофе, чтобы убрать эти образы из головы.
Он мудак. Он мудак, он мудак, он мудак, он мудак. Тебе нравятся мудаки17, но не такие. Так что продемонстрируй свой арсенал и поставь этого ублюдка на место.
— Брэд, — окликаю я поверх болтовни коллег. Присутствие Джека за столиком позади меня такое же пронзительное и холодное, как аура ледника. Брэд поднимает взгляд со своего любимого места за столом для совещаний, второй дениш застывает у его открытого рта. — Слышала, тебя можно поздравить.
Брови Брэда вопросительно приподнимаются. Мне не нужно оборачиваться, чтобы почувствовать ледяной поцелуй пристального взгляда Джека на своей коже.
— Твое предложение о совместной полевой исследовательской поездке по изучению влияния пополнения грунтовых вод на распределение скелетных останков для гранта ICFS…? Оно было принято, разве ты не знал?
Конечно, он не знал. Я знаю, потому что моя подруга доктор Харгрейв входит в комитет по рецензированию, и она сказала мне об этом вчера. Возможно, я также убедила её не принимать гораздо более удачное предложение Джека о глубине захоронения и скорости разложения.
Слова поздравлений разносятся по комнате, и Брэд выглядит искренне обрадованным новостями. На мгновение он ловит мой взгляд, и я улыбаюсь, но только Джек, кажется, замечает коварный блеск в моих глазах, когда он останавливается рядом со мной.
— Могу предположить, в этом году я не поеду в Мадрид, — шепчет он.
Когда я возвращаю ему свою улыбку, она чертовски ослепительна.
— Полагаю, что нет. Соси мои сладкие половые губы, Джек.
Я ухожу и занимаю своё место за столом как раз в тот момент, когда Хью говорит всему отделу садиться. Джек садится напротив меня, выражение его лица нечитаемо. Если он и встревожен предстоящим, то ничем не выдает этого.