До мозга костей
Шрифт:
— Не проблема, — говорю я, возвращая своё внимание к очищенным костям на столе. Я поднимаю стоматологический штангенциркуль, намекая на окончание разговора. Хью Кэннону не нужно намекать дважды.
— Тогда ладно. Отличного дня, Джек.
Я бросаю взгляд вверх, пока он направляется в коридор, и опускаю инструмент. Я уже измерил зубы и прочитал данные, отображаемые на мониторе. Не хочу отвлекаться, когда придет доктор Рос, поэтому откладываю подъязычную кость на потом.
Тот факт, что истерика Кири стоит мне ценного времени на исследования, доказывает то, о чем
Очевидно, она достаточно наблюдательна и умна, чтобы вычислить мою деятельность. Проследив за ней прошлой ночью, я был уверен, что она просто соблазнила Брэда, чтобы узнать его теории обо мне.
Но образ того, как она держит отрубленную руку, разбивает эту теорию в пух и прах.
Она убийца.
Хладнокровная хищница.
Она заметила меня раньше, чем я узнал про неё, и именно это заставляет меня крепче сжать рукоять прибора. Я отбрасываю инструмент в сторону, затем опираюсь ладонями о стол. Прохлада стали проникает сквозь латекс и гасит маленький огонек пламени.
Я полагался на своё предвзятое мнение, и это стало роковой ошибкой.
Всегда подтверждайте свои выводы.
Что могло случиться с такой девушкой, как Кири, чтобы превратить её в убийцу? Серийные убийцы-женщины — редкость, ещё большая, чем убийцы, работающие вдвоём.
Она не проявляла явных признаков психопатии, так что, скорее всего, она не родилась такой. Какой-то инцидент в её жизни должно быть спровоцировал эту трансформацию.
Раскрытие этой ключевой информации о ней станет недостающей частью головоломки, которую мне нужно использовать против неё, чтобы убрать из своей жизни.
Обычно, когда убийцы охотятся на одной территории, один из них решает уйти, боясь быть обнаруженным. Два лучших хищника не могут занимать одну территорию для охоты.
Будучи биологом дикой природы, Кири понимает это лучше, чем кто-либо другой.
Наша собственная биологическая структура отвергает стадное мышление. Если кто-то отказывается уступить территорию, остается только один вариант — истребление.
Выживание любым способом.
Я не знаю точно, когда она обнаружила меня, но с тех пор она решила остаться.
Это её единственная роковая ошибка.
Она думает, что умнее меня, и может манипулировать мной так же, как манипулирует всеми вокруг. Она понятия не имеет, с кем столкнулась.
Она дала мне подсказку, когда сказала, что мы уже встречались.
Чего бы ни хотела от меня Кири, всё начинается с этого, с выяснения того момента во времени.
Следующие полчаса я наблюдаю, как горстка студентов просачивается на кафедру. При виде Кири во мне поднимается волна предвкушения, и я мысленно подавляю это раздражающее чувство. Рефлекторно я нащупываю карман в поисках предмета, который всегда был там, но снова обнаруживаю его отсутствие.
Сжав челюсть, я без всякой надобности начинаю измерять обесцвеченные резцы, пока периферийный зрением отслеживаю её движения. На ней черная юбка-карандаш и блузка цвета шампанского. Рыже-каштановые волосы уложены в стильную прическу, макияж на
В её руках награда — та, которую я должен был вручить ей вчера вечером. Она лучезарно улыбается и принимает поздравления от нескольких коллег, прежде чем поставить награду на полку, подвешенную вдоль стены её кабинета.
Когда она наконец замечает букет цветов на своем столе, её взгляд сразу же устремляется в кабинет Брэда в другом конце коридора.
Нет. Они не от слабохарактерного любовника.
Она любуется редкими гималайскими голубыми маками, пока ищет открытку, затем её сияющая улыбка сходит на нет, когда она видит ленту, обвязанную вокруг стеблей.
Её взгляд встречается с моим.
Невозможно описать всплеск адреналина, который молнией проносится по моим венам. Я стараюсь держать свою личную жизнь отдельно от работы, по крайней мере, когда нахожусь в стенах лаборатории. Это приводит к череде однообразных дней, пока я не смогу достичь кайфа снова, но не буду отрицать, то ощущение, что я испытываю сейчас, чертовски схоже с ним.
Её прищуренные глаза фокусируются на меня, и я сдерживаюсь, чтобы не растянуть губы в довольной улыбке.
Наблюдаю за тем, как она деликатно распутывает ленту, сматывает её в тугой клубок и засовывает в карман юбки.
Я снимаю одноразовые перчатки и бросаю их в корзину для опасных отходов, направляясь к её кабинету, затем останавливаюсь в дверном проеме и прислоняюсь к раме.
— Хорошо спал, Джек? — спрашивает Кири, вызывая боль на ударенном электрошоком участке груди.
— Как будто меня ударили электрошокером и накачали мидазоламом, — говорю я, отвечая на её колкое замечание.
Она хлопает своими густыми ресницами.
— Кажется, я впервые в жизни оказался в твоём офисе.
Я рассматриваю похвальные грамоты на книжной стеллаже, фотографии в рамках. Не знаю, семейные ли они или с друзьями, но они выглядят постановочными. Как будто она отредактировала фотографии, которые прилагались к рамкам, прифотошопив на них себя.
Она смело улыбается, её полные розовые губы привлекают моё внимание.
— Технически, Джек, ты не в моем офисе.
Я принимаю вызов и смело шагаю внутрь, чувствуя, как искры пульсируют в воздухе маленькой комнаты, пока каждый из нас пытается доминировать в пространстве.
— Твоя мама? — спрашиваю я, кивая в сторону зернистой фотографии, стоящей на полке в центре.
По её лицу пробегает легкая тень беспокойства, она слегка поджимает губы, а затем придаёт своему лицу спокойное выражение.
— Ты здесь не для светской беседы, — говорит она. — Ты ненавидишь их. И вообще, любые разговоры.
Я позволяю своему рту изогнуться в кривой ухмылке. Ей нравится хвастаться тем, как хорошо она меня знает, как хорошо изучила. Я мог бы прямо подойти и спросить её, какой была наша самая первая встреча, но я не сомневаюсь, что это только ещё больше разозлило бы её. Она терпеливо работала бок о бок со мной в течение трех лет, теперь она не даст мне ответ так легко.