До мозга костей

Уивер Бринн

Когда она возобновляет свои действия, я медленно выдыхаю и осматриваю местность, мой взгляд падает на большой походный рюкзак.

Я должен уйти. Прямо сейчас. Но моему инстинкту развернуться и уйти мешает чрезвычайное любопытство, охватившее меня при виде того, как она копает землю. Ее темные волосы собраны в беспорядочный пучок, бриллиантовые серьги сверкают в лунном свете, макияж всё ещё на месте — и всё же она вся в грязи.

Так вот почему она оставила своё платье у Брэда? Чтобы улизнуть и…

Что, черт возьми, она вообще

делает?

Её тяжелое дыхание превращает воздух вокруг неё в серебристый туман, и моя грудь сжимается от этого манящего зрелища. Боже, я почти улыбаюсь, ощущение настолько чуждое, что в глубине души зарождается тревога. Воспользоваться этой возможностью было бы несложно. Импульсивно, да, но чертовски заманчиво.

Лопата может оказаться у меня в руках в считанные секунды. В следующие пять минут доктор Рос может быть похоронена в той самой яме, которую она роет.

Но вместо этого, с мучительным сожалением я решаю удовлетворить своё любопытство.

Я опускаю руку в карман и сжимаю лежащий там предмет, прежде чем вытащить его и открыть серебряную крышку. Я чиркаю кремневым колесиком зажигалки, и тонкая полоска пламени начинает танцевать во мраке ночи.

Услышав этот звук, Кири перестает копать землю.

3. КАКИЕ ТРИ СЛОВА

Кири

— Похоже, сегодня я умудрился опоздать на ещё одну вечеринку.

Я прекращаю копать и улыбаюсь в темноту.

— Хотя я и уверена, что хронические опоздания — один из Ваших многочисленных недостатков, доктор Соренсен, на самом деле Вы пришли точно по расписанию.

Я смотрю на него через плечо, его мощная фигура освещена лунным светом и небольшим огоньком, пока он стоит на возвышении крутого берега ручья позади меня. Щелчок гасит пламя, когда он закрывает крышку зажигалки и убирает её в карман.

— На самом деле, — говорю я, возвращаясь к работе, вода заливает результаты моих усилий, — Вы всё это время были здесь.

Интрига сгущает тишину между нами.

Я жду, что Джек спросит меня, что я имею в виду, но он этого не делает. За моей спиной раздается едва различимый шелест листвы, давая мне понять, что он приближается к тому месту, где я нахожусь.

— Раскол. Трезветь. Бароны, Джек, — произношу я, не оборачиваясь.

Движение позади меня прекращается.

Тишина.

— Что?

— Раскол. Трезветь. Бароны.

Опять тишина.

Я выпрямляюсь и поднимаю лопату, указывая вниз по течению, комки грязи падают в темную воду.

— Освобождаю. Исчезнувший. Тост, — я двигаюсь и указываю на поля за дальним берегом, на высокую траву, поглощенную ночью. — И мое любимое: Пропавшая. Зачисленная. Коала. Какие три слова, Джек.

Я оглядываюсь через плечо. Он гораздо ближе, чем я ожидала, уже на узкой пойме

реки примерно в метре от меня, его плечи напряжены в тусклом свете. Он смотрит на черный походный рюкзак, лежащий за мной, прежде чем встретить мой взгляд с расчетливой угрозой. Смущение и любопытство — единственное, что останавливает его от того, чтобы подойти ближе.

— Это головоломка? — спрашивает он.

Я улыбаюсь ему в ответ. Я ожидала, что он одарит меня высокомерной, насмешливой ухмылкой и спросит, не сошла ли я с ума, но он этого не сделал. Он подыгрывает мне, пытаясь разобраться.

— Это всё единое целое, Джек, — я втыкаю лопату в ил и опираюсь на ручку, мои ботинки хлюпают, вода струйками стекает по ним. — Уверена, ты никогда не слышал о «Какие три слова?».

Джек не отвечает. Так не пойдет.

Испустив тяжелый вздох, я закатываю глаза.

— Ну же, не выводи меня.

— Не слышал, — отвечает Джек, глубоким и строгим голосом.

Я награждаю его лучезарной улыбкой, которая нисколько не приглушает освещенную луной злобу, сверкающую в его глазах.

— Это система геокодирования. Каждому трехметровому участку земного шара присваивается свой уникальный код из трех слов. Этот участок, — говорю я, махнув рукой в сторону своих ног, — Раскол. Трезветь. Бароны.

Джек наклоняет голову. Его глаза сужаются.

Сняв перчатку, я достаю из кармана свой телефон, ввожу пароль, чтобы разблокировать главный экран и открыть приложение. После нажимаю на точку текущего местоположения и поворачиваюсь лицом к нему.

— Видишь? Вот здесь. Раскол. Трезветь. Бароны. Освобождаю. Исчезнувший. Тост — это местонахождение тела, от которого ты избавился в марте. Пропавшая. Зачисленная. Коала — место на Третьем Поле, где похоронен человек, которого Мейсон думает, что знает. Есть и другие, все они сохранены прямо здесь, благодаря аккуратности Мейсона в вводе данных, — говорю я, постукивая свободной рукой по виску, выключая экран и убирая телефон в карман.

Пространство между нами потрескивает, словно статическое электричество. Воздух холодный и безветренный. В свете звезд из моих приоткрытых губ вырывается серебристый туман, но я не вижу выдохов Джека. Может быть, он задержал дыхание, а может быть, он порождение тьмы и холода. И то, и другое может быть правдой.

Мы смотрим друг другу в глаза, пока я не решаю улыбнуться и не натянуть перчатку, показывая пальцем в его сторону.

— И прежде, чем ты подползёшь ближе, ты должен знать, что если со мной что-нибудь случится, что угодно, ты будешь первым, за кем они придут. Каждое место. Каждое тело. Каждая фотография. Каждая мельчайшая улика, которую я собрала. Всё это попадет прямо в ФБР. Моё благополучие действительно в твоих интересах.