До новых снов с тобой...
Шрифт:
– Вам нельзя в операционную! – медбрат грубо оттолкнул цыганку. Клаус бы наверняка ему морду бы набил, если бы его не остановил голос, который Майклсон не слышал уже давно.
– Что случилось? – девушка обратила взор на подошедшего избитого Деймона.
Сальваторе взглянул на Майклсона смело и уверенно. Клаус усмехнулся и, видимо, порадовался работе своих людей. Вид Деймона был ужасным. Мужчины выдохнули, но не сказали друг другу не слова, стараясь держать свои эмоции и личные притязания глубоко внутри себя. Девушка вцепилась руками в рубашку Деймона, заставляя обратить его свое внимание на нее.
– Что с ней, Деймон?
– Ты знаешь, чем она занимается. У нее огнестрельное ранение.
Перед глазами помутнело. Ноги перестали держать.
Едкий запах нашатырного спирта пробудил. Пить не хочется. Начинает тошнить, а головная боль становится нестерпимой. Елена вспоминает последний диалог с матерью… Ну как же это низко: простить своего насильника, простить своего отца и предателя, но не простить мать, которая добывала деньги всеми способами, лишь бы спасти свою дочь. Девушка перебила складки своего коротенького платья, иногда сжимала пальцы так, что ногти впивались в кожу. Слезы скатывались по щекам, а сердце отчаянно молилось, чтобы все было хорошо. Шатенка не видела ни Клауса, ни Деймона, никого из мимо проходящих людей. Она просто смотрела на дверь операционной, поднимала взор к потолку, что-то шептала на своем наречии, которое не смог разобрать ни Майклсон, ни Сальваторе, потом снова перебила складки платья и снова смотрела на дверь. Успокаивающее не действовало. Воздуха становилось все меньше. Ник что-то спрашивает, но Елена не слышала, она просто смотрела на дверь. Потом шатенка резко поднимается и подходит, но ее тут же отводят. Гилберт бросила на медбрата полный злобы взгляд и отошла. Причем в этом взгляде было столько агрессии, что медбрат почувствовал себя ребенком, которого прилюдно отчитали за проступок.
Елена прижимается к стене. Холод остужает пыл. Глаза болят от слез. Сложный день, сложное время. Девушка прижимается к стене и закрывает глаза, но в мыслях рисует образ матери и ее взгляд в последнюю их встречу. Девушка бледнеет, ее кто-то отводит и сажает на кушетку. Шатенка слушается. Она вспоминает свою карьеру, вспоминает, как маленькая сказала матери: «Я хочу быть актрисой». Лучшие репетиторы, лучшие курсы. И вот Елена стремительными шагами идет вверх по карьерной лестнице.
Мать!
Девушка зарывается руками в волосы и закрывает глаза. Надо просто подумать, собраться с мыслями и выдохнуть. Так Елена и сделала. Она устремила взор на дверь. Глаза покраснели от слез. Руки покрыты холодом от томительного ожидания будущего. Елена поднялась, когда вышел врач. Девушка подошла к нему. В ее взгляде было столько мольбы и надежды. Врач почувствовал, как защемило сердце. Нет, он уже привык оповещать людей о плохих новостях, но взгляд этой девушки пробил панцирь, заставил содрогнуться струны души. Девушка сжимала платок и внимательно смотрела на врача, как подсудимый смотрит на судью, ожидая приговора и моля о помиловании.
– Были задеты жизненно важные органы. Мы не смогли.
– Она жива! – отчаянно произнесла Елена. – Она жива! Моя мама жива!
– Изабель Флемминг мертва, миссис Майклсон. Ее сердце не выдержало.
Шатенка рухнула на пол камнем. Возле нее засуетились врачи, любимые и любящие мужчины. А сама Елена больше не чувствовала ничего. Она и не желала более быть живой.
Елена была в темноте. Здесь тихо и спокойно. Слезы не душат, а боль не такая сильная. Туман стал рассеиваться и девушки начало сниться, что она идет по длинным коридорам. Шатенка шла и шла, а света в конце тоннеля так и не было. Пустота. Одиночество. Туман. Здесь было холодно, здесь было невыносимо холодно, но отсутствие людей, холод и темнота не пугали Елену. Она босиком ступала по холодному кафелю и не думала ни о чем.
Вдалеке послышались аплодисменты. Гилберт остановилась, прислушалась и, убедившись в своих предположениях, побежала навстречу людям. Она бежала, спотыкалась обо что-то, падала, поднималась и бежала вновь. В отдалении играла какая-то музыка, которая своей безысходностью
Она в больничной палате. На соседней койке спит Деймон, а Клаус обеспокоенно смотрит на свою жену. Шатенка хватается за голову, но не может вспомнить сновидения. А головная боль нестерпима, вспоминаются предшествующие события, и боль разрывает изнутри. Елена стискивает зубы, чтобы не закричать и дает волю слезам. Клаус обнимает ее, но Гилберт смотрит на уснувшего Деймона и, стискивая кулаки, продолжает рыдать.
«Мамочка, тебя больше нет! Но я не верю! Ты жива! Ты здесь, внутри меня… Мне больно, но ты там, я знаю! Я винила тебя, я была такой эгоисткой, называла тебя аморальной, а сама пала на самое дно! Я запачкала себя грехами, я запачкала себя своими пороками. Пожалуйста, прости меня! Вернись!»
Вернись! Это слово – как укол адреналина в сердце. Елена выгибает позвоночник и устремляет взор на белый потолок. Еще несколько сильных эмоций. Они – как электрошок, как адреналин, как глоток воздуха в агонии! Вернись, вернись, вернись! Эти слова способны были бы оживить, столько мольбы в них было. Елена чувствует на себе крепкие руки Клауса и переводит взгляд на мужа. Он переживает, волнуется, но не знает что сказать. Елена обнимает его и, сдерживая крик, снова плачет. Ей кажется, что она пикирует вниз. Больше невозможно терпеть эту боль, невозможно больше сопротивляться и пытаться лететь, когда у тебя обрезаны крылья. Фитиль перегорел, свет выключился, земное притяжение стало очень сильным. А Елена все обнимает, обнимает так крепко! Любовь разрушительна…
– Почему те, кого я люблю, погибают, Ник? – прошептала шатенка. – Я не могу понять. Они просто уходят из моей жизни и оставляют лишь боль, – девушка схватилась за края рубашки мужчины. – Моя любовь убийственна. Она уничтожит и тебя, и Деймона… Рано или поздно это произойдет. Это неизбежно.
Клаус отстранил девушку и, взяв ее лицо в свои ладони, тихо, но уверенно проговорил:
– Это просто совпадения, случайности…
– Случайность – это заранее спланированная закономерность.
– Она занималась наркоторговлей, Елена. Я был в этом мире и знаю, что там разговор короткий. Ты не виновата в ее смерти!
– А Тайлер? – Девушка убрала его руки. – Ты никогда мне не рассказывал, почему он вляпался в это дерьмо! А я скажу почему. Я была слишком богата, а он – слишком беден! Я знаю, что это бьет по достоинству мужчин. Вот почему он пошел работать на тебя, вот почему он так поступил! Из-за меня. Мать пошла на эту дрянную работу из-за моего гребаного зрения! А Розали подсела, потому что Деймон был влюблен в меня, а не в нее. Я – причина всех катастроф!