До новых снов с тобой...
Шрифт:
– Ты всегда была высокомерной. Вершину настигла не ты одна.
Он не изменился. И Елена рада, что прежние трения остались позади. Сейчас девушка была рада встретить осколок своего прошлого, была рада просто побеседовать… Или она была рада отвлечься от мыслей о Сальваторе?
– Я ничего о тебе не слышала… Мы так давно не виделись…
– Есть предложение.
Как поток холодной воды. Девушка обернулась и подарила Сальваторе полный безразличия взгляд. Сейчас нельзя показывать свои эмоции, каковы бы они не были. Гилберт знает лишь одно: ничего не вернуть. Девушка выдыхает
– И я решил не тянуть, – продолжил Мэтт. – Пока ты покоряла любителей театра, я развивал свое влияние в киноиндустрии.
Елена почувствовала, что Довнован сжал ее руки еще крепче. Девушка нахмурилась.
– Мы решили пригласить на главную роль тебя, Елена.
Роль в кино – новая ступень на карьерной лестнице. Сейчас Елена не знала, как ей реагировать: радоваться или пребывать в злости, ведь, может, это шутка. Шатенка выдернула руку и отвела взгляд.
Роль в кино! Это шанс показать себя не только миру театра и Майами, но и зарекомендовать себя, продемонстрировать себя в других городах. Роль в кино! Может, со временем Елена сумеет перебраться с Клаусом куда-нибудь еще, покинуть этот город разбитых надежд и стать одной из самых востребованных актрис. А кто не мечтает достичь вершины карьеры? Это не тщеславие. Это желание, и этого может желать любой. Но одно дело просто мечтать и совсем другое действительно осуществить свои мечтания.
Шатенка расплылась в улыбке и устремила взор на друга.
– Серьезно?
– Такими вещами не шутят, Елена. Не слишком официально, но…
– Стой. Ты сказал «мы».
– Я согласился финансировать проект.
Финансировать проект! Когда-то он ее называл своим проектом. Что ж, в этой фразе столько яда, что он сумел задеть струны души юной цыганки. Девушка подарила мужчине полный злобы взгляд и, получив в ответ лишь циничную усмешку, решается принять вызов. Миссис Майклсон выше поднимает подбородок и произносит:
– Я согласна, – слишком уверенно, хоть внутри нее целый океан эмоций. – Мэтт, ты же знаешь, где меня найти. Пожалуйста, навести, и мы все обсудим.
Шатенка разворачивается и, подходя к лифту, нажимает кнопку. Двери раскрываются, Елена входит внутрь и, снова нажав кнопку, скрывается из поля зрения.
Белая кабина, огромные зеркала и пустота. Здесь никого нет. Девушка выдыхает и опирается рукой о стену. Она теперь может побыть наедине с собой.
Деймон! Зачем ты появился, когда все наладилось? Зачем ты вообще появился на жизненном пути? Но жизнь никогда не отвечает нам на наши вопросы. Судьба вообще ничего не спрашивает. Просто подкидывает свои подарки, просто решает все за других.
Несколько глубоких вдохов просто для того, чтобы убедиться, что внутри ничего нет. А воспоминания того вечера стали слишком яркими. Он выдал ее замуж. Он сказал, что когда она повзрослеет – она поймет. И Елена поняла. Но зачем возвращаться, если однажды все оборвалось? Зачем?
Двери распахнулись, и девушка стремительным шагом направилась на улицу. Несколько раз подвернулась нога, так как высокие шпильки скользили по ламинированному полу. Елена открывает двери и выходит на улицу. Глотки горячего воздуха согревают изнутри. С ним всегда было
– Елена.
Шатенка понимает, что нет смысла бежать. Девушка оборачивается и устремляет взор на подошедшего мужчину. Нет больше любви, или той любви… Есть лишь послевкусие, горечь, неприятный вкус.
Что ж, может сейчас он ответит на тот единственный вопрос, который мучает Елену целый день.
Осуждать Деймона? Но за что? За то, что он прервал роковое влечение? За то, что смог вовремя остановиться, смог не выехать на красный свет. Нет, за это не стоит. Осуждать можно лишь за одну вещь: за то, что он вернулся. Осуждать Елену за то, что полюбила другого человека? Но она просто исполняла наказ своего отца, убивала любовь к тому, кого не положено любить. Осуждать за то, что разлюбила? Нет. Ведь все тленно в мире.
– Ты знал, что собираешься финансировать, – констатируя факт, произнесла Елена. Она слышала в отдалении хриплый голос Мэрлина Мэносона, в котором были отчаянье, обреченность и смирение. И девушка понимала, что ей пора смириться с той мыслью, что мир слишком тесен для них двоих, что их пути намеренно или случайно, но будут пересекаться.
– Знал, – он закуривает, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. По его непринужденности и спокойствию девушка понимает, что он тоже смирился. Вместо ожидаемого скандала получится неплохой диалог.
– Зачем ты снова вернулся? – на выдохе промолвила девушка, чувствуя, как снова начинает замерзать. Вспомнился тот отдых на пароходе, та клубника. Еще тогда они оба не знали, кем приходятся друг другу. Просто влюблялись, изрядно компасируя мозги друг другу. И сейчас Елена замерзла. Она скрестила руки на груди, желая согреться, в то время как другие люди сходили с ума от жары.
– Нам пора сделать то, что мы должны были сделать уже давно, – мужчина приблизился и выпустил дым. Едкий запах дыма смешался с тонким ароматом парфюма. Яд. Из Сальваторе сочился яд. То ли он снова потерял тягу к жизни, то ли стал еще большей мразью, чем был изначально. – Научиться уживаться друг с другом.
– Я счастлива. Я наконец-то счастлива. И я не позволю тебе снова разрушить мою жизнь. Не в этот раз, – шатенка отрицательно покачала головой. – Я люблю другого человека.
Но он усмехнулся и перевел взгляд на подъехавшую машину, из салона которой вышла привлекательная блондинка. Девушка сняла темные очки и, подойдя, нежно поцеловала Деймона в щеку. Елена прищурилась. Она готова была поклясться, что уже видела эту особу раньше. Цыганка была уверена в этом, но воспоминания словно стерли.
Кэролайн высокомерно посмотрела на дочь Сальваторе и сплела свои пальцы с пальцами мужчины. Крепкое пожатие. Деймон тоже разлюбил, Деймон тоже продолжал жить. Он – мужчина и жить без женщины вряд ли смог на протяжении шести лет. Елена понимала и не остужала. Он прав: пора начать уживаться друг с другом, невзирая на прошлое. Прошлое позади. У нее другой мужчина. У него другая женщина.
Деймон обнимает девушку за талию и привлекает к себе. Когда-то он так обнимал Елену… Но… Этого больше не будет. Никогда.