До рая подать рукой (сборник)
Шрифт:
Престон не боялся Жабы, да и практически не сомневался, что этот идиот живет один. Впрочем, даже если в лабиринте скрывались и другие, не менее сумасшедшие родственники Жабы, перспектива встречи с ними его бы не остановила. Но Престона не покидала уверенность, что, кроме них двоих, здесь никого нет.
Атмосфера запустения и тлена, царившая в доме, настраивала его на романтический лад. Для человека, столь влюбленного в смерть, этот дом казался гавайским пляжем, залитым звездным светом. Ему хотелось узнать о доме как можно больше.
И потом, хотя Престон по-прежнему полагал, что
По тоннелям из бумаги, индейцев и мебели Престон следовал за хозяином дома. Глянцевые журналы, дешевые журналы, пожелтевшие газеты, все шло в дело, все служило строительным материалом.
По поворачивающим под прямыми углами и пересекающимся тоннелям, запахом схожими с подземными галереями древних египетских захоронений, следом за Жабой, натужное дыхание которого напоминало шелест лапок скарабеев, бегущих по стенам, они миновали еще две большие комнаты. Престон это определил по наличию дверных проемов. Сами двери сняли, должно быть, с тем, чтобы они не мешали прогулке по лабиринту. К дверным косякам вплотную прилегали стены из газет и журналов, так что тоннели нигде не прерывались.
Бумажные стены блокировали все окна. Во многих местах, но не везде, пачки газет и журналов укладывались до самого потолка. С дубовых половиц многолетнее хождение по коридорам стерло всю краску. Тут и там темнели пятна непонятного происхождения.
– Вы сейчас все увидите, мистер Бэнкс, – говорил Жаба, протискиваясь меж рукотворных стен, словно хоббит, спешащий куда-то по подземным тоннелям. – Увидите доказательство, будьте уверены!
И в тот момент, когда Престон уже вполне серьезно задумался над тем, а не является ли этот дом порталом, пересадочной станцией, связывающей многие параллельные миры, то есть местом, по которому можно блуждать до скончания веков, Жаба вывел его из лабиринта на кухню.
Необычную кухню.
Нет, все свойственные кухне атрибуты присутствовали. Плита с потрескавшейся и местами отколупанной, когда-то белой, а теперь желтоватой эмалью, гудящий и дребезжащий холодильник из тех времен, когда люди по-прежнему называли их ящиками со льдом, тостер, микроволновая печь. На том обычность и заканчивалась.
На всех свободных поверхностях лежали, совсем как в винных погребах, пустые бутылки из-под пива и прохладительных напитков. Бутылки заполняли и полки буфетов, открытые дверцы позволяли это увидеть. Пирамида бутылок оккупировала и кухонный стол. Окно над раковиной позволяло взглянуть на заднее стекло. На нем тоже лежали тысячи бутылок.
Жаба, должно быть, готовил на колоде мясника, которая стояла посреди кухни. О состоянии рабочей поверхности говорить не хотелось.
Дверной проем, опять же без двери, вел на лестницу, слишком узкую, чтобы поставить на ступени индейцев. Зато к стенам и потолку, совсем как трехмерные обои, были приклеены пустые пивные бутылки, главным образом зеленые, некоторые чистые.
И хотя солодовый осадок испарился много лет тому назад, на лестнице все равно стоял затхлый запах пива.
– Пойдемте, мистер Бэнкс! Еще чуть-чуть. Сейчас вы увидите, почему справедливая цена должна превышать миллион долларов.
Престон следом за Жабой поднялся по облицованной бутылками лестнице. И на втором этаже их ждали такие же коридоры. И здесь были сняты все двери. Они переходили из комнаты в комнату. Престон решил, что лабиринты второго этажа полностью копируют те, что находились ниже.
В спальню Жабы вела, наверное, единственная в доме дверь. Комнату за ней не превратили в сложную систему тоннелей, как весь остальной дом. Два столика с лампами стояли по обе стороны большой, незастеленной кровати. Комода, шифоньера и стенного шкафа вполне хватало, чтобы Жаба мог повесить в них свои широкие штаны с нагрудником.
Но до нормальности и здесь было далеко, спасибо коллекции соломенных шляп, которые висели на гвоздях по всем стенам, от пола до потолка. Мужские соломенные шляпы, женские, детские. Соломенные шляпы всех известных стилей, для самых разных занятий, от шляпы сезонного рабочего на ферме до той, что надевала дама, отправляющаяся в церковь в жаркое воскресенье. Соломенные шляпы естественных цветов и различных их оттенков, целые, порванные, прогрызенные мышами, висели по нескольку штук на каждом гвозде, едва ли не полностью закрывая собой стены, чем-то напоминая звукоизоляционную обивку стен в звукозаписывающей студии или на радиостанции.
Помимо шляп, в спальне хранилась еще одна коллекция: десятки и десятки тростей, как без изысков, так и богато украшенных. Простые трости из древесины орехового дерева с резиновыми набалдашниками и изогнутыми рукоятками. Трости из древесины пекана с оплетенными рукоятками. Дубовые, красного дерева, кленовые, вишневые трости, модели из стали, некоторые с незатейливыми рукоятками, другие – из резного дерева или литой бронзы. Лакированные черные трости с серебристыми набалдашниками, идеально подходящие к фраку, соседствовали с белыми тросточками для слепых.
Трости стояли на нескольких подставках для зонтов, а также висели, зацепленные рукоятками за верхнюю поверхность комода и шифоньера. Занавески из тростей висели и на оконных карнизах.
С одного окна Жаба уже снял с десяток тростей, открыв часть стекла. Он также стер пыль рукой.
Подведя Престона к окну, он указал на северо-восток, где за заросшим сорняками полем проходила асфальтированная дорога. После долгого путешествия у Жабы перехватывало дыхание.
– Мистер Бэнкс, видите шоссе? А теперь внимательнее приглядитесь к той его части, что восточнее съезда к ферме. Ярдах в семидесяти вы увидите автомобиль, стоящий под деревьями.
Слова Жабы разочаровали и рассердили Престона. Он-то надеялся, что доказательством исцеления Жабы инопланетянами станет некий предмет, сработанный не на этой планете, или фотографии трехглазых существ, или…
– Это та самая развалюха, на которой она приезжала сюда, делая вид, что не имеет никакого отношения к кинобизнесу.
– Она? – нахмурился Престон.
– Мисс Джанет Хичкок, как я вам уже говорил, прибыла сюда по поручению «Парамаунт пикчерс» в Калифорнии, из ваших родных краев. Она следит за моим домом, чтобы посмотреть, кто ее конкурент.