До свидания там, наверху
Шрифт:
Просто как настоящий.
Он, кстати, и был настоящим, издан братьями Рондо, улица Аббесс, все абсолютно серьезно. Десять тысяч отпечатанных экземпляров. Тираж на восемь тысяч двести франков. Он потянул верхний каталог, чтобы перелистать, но его движение было прервано лошадиным ржанием. Смех Эдуара было слышно на нижней площадке лестницы. Смех резкий, взрывной, с дрожащими трелями, из тех, что, затихнув, долго висит в воздухе. Чувствовалось, что это странная веселость, будто хохочет нервнобольная. Альбер схватил портфель и поднялся по ступенькам. Когда он открыл дверь, его встретило громогласное восклицание, что-то вроде рраагггрр (это непросто передать), выражающее нетерпение и облегчение, что он наконец-то появился.
Этот крик был не менее странным, чем сама картина. Эдуар в этот вечер был в маске птицы с очень длинным
Альбер, который радовался, хотя и испытывал при этом смешанные чувства, что вот-вот покажет им новенькие банковские купюры, понял, что Эдуар и Луиза его обскакали. На полу комнаты раскинулся ковер из листов каталога. Эдуар сладострастно на нем возлежал. Его большие босые ступни покоились на одной из перевязанных пачек, а Луиза, опустившись на колени, аккуратно покрывала его ногти красным лаком живого алого оттенка. Увлеченная процессом, она едва подняла голову, чтобы приветствовать Альбера.
Эдуар снова зашелся смехом, звучным и жизнерадостным (рраагггрр), с удовлетворением указывая на пол, как фокусник после особенно удачного номера.
Альбер не мог не улыбнуться; он поставил портфель, снял пальто, шляпу. Только здесь, в их квартире, он чувствовал себя защищенным, обретал немного покоя… Но не ночью. Его ночи были беспокойными и останутся такими еще долгое время; он вынужден был перед сном класть рядом с собой лошадиную голову, на случай паники.
Эдуар смотрел на него, положив одну руку на пачку каталогов, вскинув кулак другой руки в победном жесте. Луиза, все так же молча, теперь полировала лак на его широких ногтях полоской замши, сосредоточившись, будто от этого зависела ее жизнь.
Альбер присел рядом с Эдуаром и взял экземпляр.
Это был небольшой, на шестнадцать страниц, буклет, напечатанный на красивой бумаге цвета слоновой кости, в прямоугольном формате два к одному, с очень элегантным шрифтом.
На обложке значилось:
КАТАЛОГ
литейных мастерских
ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ
Стелы, памятники и статуи
во славу наших героев
и победившей Франции
Дальше открывалась великолепно отпечатанная страница, где в верхнем левом углу было напечатано:
Жюль д’ЭПРЕМОН
скульптор
Член Академии
улица Лувра, 52,
Почтовый ящик 52
Париж, департамент Сены
– Кто этот Жюль д’Эпремон? – спросил Альбер, когда они составляли каталог.
Эдуар поднял глаза к небу, знать не знаю. Однако заявка выглядела серьезно: военный крест, академические пальмы, прекрасный адрес – улица Лувра.
И все же, настаивал Альбер, которому этот персонаж не давал покоя. Все быстро обнаружат, что его не существует. Член Академии – это нетрудно проверить!
– Именно поэтому никто и не станет проверять! – написал Эдуар. – Член Академии, о чем тут говорить?!
Альбер не без скептицизма признал, что, действительно, напечатанное имя не вызывает ни малейших сомнений.
В конце была небольшая врезка с описанием карьеры скульптора-академика, чьи достижения действовали успокаивающе на тех, кого бы испугал контакт с художником.
Адрес: дом номер 52 по улице Лувра, был всего лишь адресом почтового отделения, где они завели почтовый ящик до востребования; а дальше вмешался случай, присвоив ящику тот же номер, что придавало всему серьезный вид, официальный, неподвластный совпадениям.
В самом низу обложки мелкими буквами:
ЦЕНА ВКЛЮЧАЕТ ДОСТАВКУ ДО ВОКЗАЛА НА ТЕРРИТОРИИ ФРАНЦИИ
БЕЗ УЧЕТА СТОИМОСТИ УКАЗАННЫХ НА РИСУНКАХ НАДПИСЕЙ
Первая страница представляла собой чистой воды надувательство:
Господин мэр,
более года прошло после окончания Великой войны, и множество коммун во Франции и в колониях мечтают увековечить память уроженцев этих мест, погибших на поле брани, так, как они этого заслуживают.
Если многие этого еще не сделали, то тому виной не отсутствие патриотических чувств, а нехватка средств. Вот почему я посчитал своим долгом художника и бывшего фронтовика по собственному желанию принять участие в этом великолепном начинании. Я решил предоставить свой опыт и умение в распоряжение коммун, которые хотели бы воздвигнуть монумент, и с этой целью создал проект «Патриотическая Память». Предлагаю вашему вниманию каталог аллегорических произведений, призванных увековечить память дорогих вашему сердцу погибших.
В грядущую годовщину 11 ноября в Париже будет торжественно открыта Могила Неизвестного Солдата, символизирующего жертвы, принесенные всем народом. Исключительному событию – исключительный ответ: с целью позволить вам присоединить вашу собственную инициативу к этому великому национальному празднованию я предлагаю вам скидку в 32 процента на весь корпус моих произведений, специально созданных по такому случаю, а также бесплатную отправку монумента до ближайшей к вашей коммуне железнодорожной станции.
Стремясь не допустить задержки с изготовлением и транспортировкой изделий, заботясь о безупречном качестве, я готов принять заказы только до 14 июля и гарантировать доставку до 27 октября 1920 года, что позволит вам в нужные сроки установить выбранный памятник на предварительно подготовленный пьедестал. В случае, который, я, увы, предвижу, если на 14 июля спрос превзойдет наши возможности производства, исполнены будут только первые из заказов в порядке их поступления. Я уверен, что ваши патриотические чувства найдут в этом уникальном предложении возможность засвидетельствовать павшим, что отныне потомки воспримут их героизм как символ подвига.
Примите, господин мэр, заверения в моем совершенном почтении.
– А эта скидка… Почему тридцать два процента? – спросил Альбер.
Вопрос бухгалтера.
– Чтобы создать впечатление хорошо обдуманной цены! – написал Эдуар. – Это стимулирует! И если уж на то пошло, все деньги придут к Четырнадцатому июля. На следующий день мы сунем ключ под дверь.
На следующей странице краткая инструкция в шикарной рамке давала пояснения:
Все наши произведения могут быть отлиты в художественной бронзе (чеканка, чернение) либо в чугуне (чеканка, отделка под бронзу).
Эти благородные материалы придадут утонченную элегантность памятникам, которые станут идеальным символом несравненного ветерана-фронтовика, Франции или любой другой эмблемы, прославляющей доблесть незабвенных павших воинов.
Мы гарантируем, что эти произведения будут безупречно исполнены и простоят неограниченное время – при условии соответствующего ухода каждые пять или шесть лет.
От покупателя требуется лишь подготовить постамент, что легко выполнит хороший каменщик.
Далее следовал каталог изделий (проекции в фас, профиль и в перспективе), с точными размерами в высоту и ширину и указанием всех возможных сочетаний: Уходим на войну. В атаку! Вставайте, мертвые! Умирающий ветеран защищает знамя. Фронтовые друзья. Франция, оплакивающая своих героев. Петух, попирающий немецкую каску. Победа! и так далее.
За исключением трех самых дешевых моделей для совсем ограниченного бюджета (Военный крест, 930 франков, Погребальный факел, 840 франков, и Бюст фронтовика, 1500 франков), все остальные цены колебались от 6000 до 33 000 франков.
В конце каталога уточнялось:
«Патриотическая Память» не берется отвечать на запросы, поступающие по телефону, но на вопросы, поступившие по почте, ответ будет дан в кратчайший срок. Поскольку предоставляются существенные скидки, заказы должны быть сопровождены задатком в 50 процентов от общей суммы расходов, переведенным на счет «Патриотической Памяти».
Каждый заказ теоретически должен был принести от трех до одиннадцати тысяч франков. Теоретически. В отличие от Альбера, Эдуар не сомневался ни в чем, он бурно радовался. Ликование одного было пропорционально тревоге другого.