Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)
Шрифт:
Брат позеленел.
– Да не похож..., - пробормотал Веригий.
– Всё! – рявкнул отец – очень мы его достали, кажется. – У нас нет денег на откуп – значит, вы отправляетесь к дракону сегодня же! Оба! А теперь - вон пошли!
– А болонку дадите? – вдруг ожил мой телохранитель.
Я увела его из отцовского кабинета раньше, чем отец опомнился.
Нам долго еще вслед кричали – и про болонку, и про сундуки с золотом, и про девственниц… сто две штуки.
***
Солнце давно зашло, когда мы, наконец, смогли отправиться в путь. Долго собирался братишка. Долго собирался Ай… Ай… Ай, в общем. Мне осточертело ждать их у ворот в обществе трёх лошадей и одного конюха. Холодно, темно – ну и конечно взгляды, вечные взгляды. Аристократы, чернь – никто, ровным счётом никто не верил в успех нашего путешествия. Шептались, хихикали, глазели…
Когда на небо выкатилась луна, а народ вокруг устал и отправился спать, явились, наконец, мои спутники. Брат сверкал новыми, модными в этом сезоне доспехами и то и дело косился на блестящий, только что не светящийся в темноте меч. А телохранитель тащил болонку. Белого, пушистенького, толстенького щенка с голубым бантиком. Ай ещё рта не раскрыл, я уже поняла, чем он занимался. Пока брат доспехи в нашей – довольно-таки нищей, даже на мой взгляд – оружейной искал, доблестный телохранитель выбирал собачек. Беленьких, пушистеньких, неуклюже-толстеньких и тявкающих. А потом голубую ленточку, мою, кстати, прилаживал.
Бред. Кто-то ещё сомневается, что в этой чёртовой долине дракон нас сожрёт (вместе с собачкой) и не подавится?
К полуночи мы всё-таки выехали. Выглянул папочка, помахал вслед платочком. Всплакнул, может. Право, не понимаю, абсолютно не понимаю, зачем он сына-то своего любимого к дракону отправил? Куда проще – послал наследницу, ту сожрали, дракон ещё налёта два устроит, поймёт, что поживиться нечем и улетит. А братик радостно займёт опустевшее место у трона.
Так какого чёрта он сейчас со мной тащится?
***
Щенок спал, тихо попискивая во сне, уютно устроившись в седле вместе с телохранителем. Айлинсфиль придерживал его, но скачка собаку, похоже, не волновала. Только раза два просыпался, принимался вылизывать руки юноши – и тут же засыпал снова. Айлинсфиль даже имя этому пушистому комочку придумал. Вольф – грозное, красивое. Вольфик, пока не подрастёт. И бантик на нём смотрится уморительно. Почему принцессе не нравится?
Илия с братом ехали молча. Каждый, вроде о своём думал, но друг к другу не приближался – Айлинсфиль всегда был в центре. И если требовалось заговорить – к нему обращались. О привале, например, когда заря забрезжила. Принцесса не хотела ночевать в лесу, на земле, а Слейрс полагал, что пока они трактир найдут, если найдут, времени пройдёт много, а у них путь неблизкий.
Айлинсфиль терпел болтовню обоих, пока они не перешли на крик. Потом просто съехал с тропы – высочества даже не заметили, следом поехали – и доказывали, доказывали… Даже когда телохранитель спешился, сгрузил их вещи, устроил спящую собачку, натаскал хворост, принялся разжигать огонь – они и тогда не умолкали. Впрочем, к этому моменту тема «беседы» успела раза три поменяться – высочества перешли на личности, со вкусом рассуждая о недостатках друг друга.
Айлинсфиль не обращал внимания, до тех пор, пока принцесса не сказала что-то уж совсем неприличное про мать Слейрса и её братик замахнулся сестричке врезать…
Ручей нашёлся на удивление близко от облюбованной Алинсфилем полянки. Неглубокий, правда, но Слейрсу хватило.
– Ты…ты, - заикаясь, старался выдавить принц, потрясённо глядя на телохранителя и вздрагивая от холода. – Как ты…
Айлинсфиль окунул его ещё разок – для верности.
А потом принялся объяснять:
– Илию не тронь, девочек бить не хорошо…
– Да она…, - вякнул было принц
– Кричи, что хочешь… как она, - хмыкнул Айлинсфиль. – Если тебе, твоё высочество, это нравится. Но бить – нельзя.
И ещё раз макнул.
Он хорошо вроде бы понял правила, Слейрс. И, кажется, сообразил также, кто эти правила сейчас устанавливает. Потому как молчал всю дорогу до костра – дрожал только и пытался рукавом утереться.
Не очень-то получалось.
***
Просыпаться в лесу – удовольствие похлеще, чем в этом же лесу засыпать. У меня ломило всё тело, ужасно слезились глаза, и холодно было… так холодно…
Вот нужен папе этот дракон, пусть за ним и идёт, а? Почему я, а? Ну почему всегда я?!
Впрочем, плохо было не только мне. Слейрс, кажется, тоже не привык к ночёвкам в лесу. Физиономия у него, по крайней мере, напоминала мою: алые глазки, вспухшие веки и непередаваемо хмурая рожа.
Приплелись мы с ним к костру, как два мертвяка, устроились с трудом… сидим, думаем. О жизни. Туманные промозглые утра очень мыслям о жизни способствуют, не замечали?
И явно выпадающая из этой идиллии довольная физиономия моего телохранителя, сюсюкающегося с собачкой.
Честное слово, так бы и удавила гада!
И что интересно: братишка, похоже, думал так же.
Неужели у нас всё-таки есть что-то общее?
***
Дорога в долину Беарка лежала через Тёмный лес. Он же колдовской, он же проклятый, он же ведьмачий. В общем, что только не придумает чернь, чтобы объяснить собственное невежество!
Впрочем, так благородные думали. Аристократы.
Айлинсфиль же ещё во дворце семь раз сверялся с картой, пытаясь найти окружной путь. Путь-то он нашёл, но успеть к дракону вовремя таким образом оказывалось совершенно невозможно.
По всему выходило, что Тёмный лес им не миновать.
Айлинсфиль объявил об этом высочествам только утром и, что странно, ни принц, ни его сестра никак не отреагировали.
Может, тоже не верили в россказни об этом месте?
***
Он называл собачку Вольфиком. С ума сойти можно! Со мной бы так возился! Я принцесса, в конце концов!
Вольфик… Эта козявка белобрысая и тоже – Вольфик!
Вот так, играя с Во-о-ольфиком, Ай соблаговолил нам сообщить, что мы едем прямо через Тёмный лес.