Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)
Шрифт:
Про «ледяную принцессу» ходили разные слухи, один другого интереснее. Чаще всего Её Высочество представляли этакой холодной воительницей, всегда в армейской форме, за секунду способную справиться как с минимум дюжиной врагов, любящую спиртное и крепкую мужскую компанию.
В кругах аристократии утверждали, что наследница – нелюдимая ведьма, способная прочитать мысли любого и якобы закрыться от неё невозможно. А со своими врагами Её Высочество расправляется просто – ментальным ударом. Этот слух, однако, не объяснял, почему у принцессы так много живых врагов.
И совсем никто не видел в принцессе восемнадцатилетнюю девушку, которой она, в сущности, и была. Наоборот, утверждали, что юная воительница заткнёт за пояс любого стратега, и ещё – она всегда мрачная, строгая, порой даже жестокая. Одним словом, ледяная.
Айлинсфиля всё это не интересовало. В придворной интригах участвовать он не собирался, в борьбе за трон – тем более.
Он просто готовился стать телохранителем Её Высочества наследной принцессы Илии.
***
Так уж сложилось, что отца я всегда ненавидела. Ещё с раненного-раннего детства, когда папочка на глазах у меня избивал маму. И никто из её сиятельных рыцарей, посвящавших ей баллады, сражавшихся во имя неё на турнирах, не вступался. Лицемеры. Телохранителей я понять могла – папочка всё-таки король. Да, пьяный вдрызг, но король. Он им платит, они выполняют свою работу. В неё, естественно, не входит сражаться с нанимателем. Но рыцари?..
Маму папочка избивал регулярно, особенно с тех пор, как умерла его фаворитка, леди Витиния. Вот её папочка любил. И ничего, что меня она пыталась отравить раз десять, а маму – полсотни. Зато когда отравилась сама (наверняка яд перепутала, дура набитая), папа во всём, конечно, маму обвинил. Меня он тогда в упор не видел, маленькая ещё. Ну да, и избил. Убил бы, наверное, не будь мамин папа, а мой дедушка королём Сленвии. Дед ему на следующих переговорах лично мозги вправил. Меня с мамой забрать хотел – не пустили. При этом я всегда удивлялась, почему, когда папа желал с мамой развестись, именно дед настучал патриарху и тот отказал? Да, маму бы потом никто в жёны не взял – ну и в бездну такую семейную жизнь!
Все говорят, мама умерла родами. Ну-ну, а то я дура, не видела, как папочка её по животу бил. Или те дикие крики какой-то идиот принял за схватки? Да, я уже в десять лет была достаточно умная, чтобы отличить! Хотя, никто, конечно, не принял, просто сделали такую вот официальную версию. Подозреваю, для деда и его союзников. А так у меня должен был родиться братик. Не успел.
Впрочем, братик у меня был. Бастард короны Слейрс, сын леди Витинии. Весь в мамочку, мерзавец, пошёл. Таким же придурком и интриганом вырос. До страны ему дела нет. До правления – тем более. Там же думать надо! Зато свято уверен, что корона нужна, чтобы вкусно есть, много пить и валять в постели девочек. Считает, что с венцом на голове ему любая даст.
Слейрс старше меня на три года. Шпынял сестрёнку с детства, а теперь собирает против официальной наследницы партию.
Как я стала официальной наследницей? Всё просто: святой закон запрещает жениться повторно. А когда мама умерла, так и не подарив папочке сына, я осталась единственным официально признанным королевским ребёнком. А значит, превратилась в наследницу. Неважно, что королевы у нас не правили вот уже лет триста! И моего мнения, конечно, тоже никто не спрашивал. Просто если до этого я играла в куклы, догонялки и прятки, то начиная с десятилетнего возраста меня заставили учить языки, читать умные книжки и, конечно же, стали учить воинскому искусству – стратегии и тактике.
А до этого я к военным хорошо относилась…
Точнее, нет – в казармы я сбегала из дворца, подальше от печальной мамы и её клушек-фрейлин. Казармы – как глоток свежего воздуха. Здесь меня любили – не как мама, со слезами, а просто. Игрушки деревянные делали, по волосам гладили иногда, даже забавы порой придумывали. Здесь я была просто симпатичным ребёнком, пусть и из богатой семьи. Интересно, они правда не знали, кто я такая, или умело притворялись?
Здесь у меня впервые появился друг. Мальчишка моего возраста, сирота. Так сказать, сын полка. Айл. Самое приятное воспоминание из детства: мы играем в догонялки посреди внутреннего двора. Весело, шумно, задорно. Айл всегда был смешливым. И с ним было так просто-просто! Правда, иногда он откровенно меня подначивал – типа, девчонка. Но когда я в первый раз надрала ему уши, перестал делать это постоянно. Такой забавный. И настоящий рыцарь, хоть и маленький. Не то что мамины лизоблюды. Как он меня выгородил перед кухаркой, когда мы печёные яблоки для ритаульного пирога стащили!
Айл исчез как раз, когда умерла мама. Разок у меня получилось сбежать в казармы, но его там не было. И никто не сказал, где он. Очень подозреваю, что папочка его убил – как щенка, которого я втайне приютила, когда мне было двенадцать. Правда, щенка он приказал утопить у меня на глазах…
А меня учили, как быть королевой. Только никак не могли определиться, как же так совместить женские обязанности и мужские? Наследник-принц по закону должен быть, прежде всего, воином. Принцесса должна уметь красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. А я…
А меня учили быть воином, красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. Так что с уроков танцев или музыки я спешила на тактику и стратегию. При этом специальным папиным указом меня официально запретили обучать владению оружием. Борьбе – тоже. Наверное, чтобы убить было легче. Я не говорила, сколько раз на меня покушался папочка? И не скажу, потому как со счёта давно сбилась. Если бы не дедовы шпион, фиг бы выжила.
Кстати, именно дед в частной переписке напомнил папе о телохранителе. А как же – по закону положено, если наследник доживает до восемнадцати. Дурацкий закон, на мой взгляд. Дед, кажется, и кандидатуру предложил. Зря абсолютно, папа телохранителя, наверняка с потрохами заранее купит.
В общем, в свои восемнадцать я была стратегом, но не умела за себя постоять. Забавно, да? На фронт-то меня папочка ещё в четырнадцать послал. Вот как восстание на юге подняли, так и послал. Надеялся, видно, что убьют.
Я выжила, даже чудом и мозгами призвала юг к порядку. Потом дед всё-таки забрал меня на каникулы – на годик. Мы с ним славно прошлись по парочке стран, гульнули, и домой я вернулась ненавидимой принцессой-завоевательницей, но живой и понимающей теперь политику до мозга костей. А то папа меня на совещания никогда не звал, боялся, что поумнею.
Ещё больше меня стали не любить, когда проснулся мой магический дар. Точнее, когда все поняли, что он проснулся. Это дед ко мне магов приставил, и они пользоваться научили, а проснулся-то дар давно, в тринадцать – вместе с лунным женским циклом. Обалдеть ощущения: сижу я в ванной, кровь наблюдаю, а за стенкой горничная музыкальненько так орёт. С ума она сошла – так мне потом сказали. Ну-ну. Мне по ночам долго ещё кошмар снился: кровь, вода, крики…
Зато теперь я могу магией бить не как кувалдой, а осторожненько, словно ювелирным молоточком. И мысли читаю – всякие. Только голова потом раскалываются, так что телепатией не злоупотребляю. Но папочка с братом на всякий случай побаиваются. Вот и славненько.