Добрая самаритянка
Шрифт:
Тишину нарушило чихание – кот, который до этого спал, свернувшись клубком на подоконнике, чихнул и этим разбудил сам себя. Я считала, что только собаки с энтузиазмом приветствуют своих хозяев, когда те возвращаются домой. Но Бибер всегда стрелой летел через дом, едва заслышав, как машина Тони въезжает на подъездную дорожку. Как только входная дверь открывалась, кот принимался мурлыкать и тереться головой о лодыжки Тони, и в награду получал больше внимания, чем муж теперь уделял мне. Сегодня Бибер разделял ожидание со мной. Я заняла место у кухонной стойки, глядя на духовку. Понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что я вообще готовлю.
Я отправила
Я включила радио на волне своей любимой радиостанции с музыкой восьмидесятых. Уитни Хьюстон вопрошала: «Откуда мне знать?», дуэт «Юритмикс» интересовался: «Кто эта девушка?» а Карли Саймон спрашивала: «Почему?» [5] . В прежние времена задавали множество вопросов. Все, что я хотела знать, – где моя семья?
5
Имеются в виду песня Уитни Хьюстон «How Will I Know», песня британского поп-дуэта «Юритмикс» «Who’s That Girl?», песня популярной в 70-80-е гг. автора-исполнительницы Карли Саймон «Why».
Когда начались шестичасовые новости, я предположила, что Тони уже покинул офис и направился в спортзал, чтобы как следует избить боксерскую грушу. Он, вероятно, тренировался к очередному состязанию по боксу среди офисных работников – коллеги-единомышленники регулярно устраивали такие хорошо организованные матчи. Когда отношения в нашей семье стали натянутыми, Тони стал проводить на тренировках все больше и больше времени. Хотя он четко и недвусмысленно дал мне понять, что не желает моего присутствия на его боях, я ничего не могла с собой поделать и тайком пробиралась в зал, стоя в тени и ощущая нарастающее возбуждение от каждого удара, который Тони наносил своему противнику.
Элис, вероятно, все еще находилась в группе продленного дня, попозже ее завезет домой мама подруги. Эффи наверняка плакалась подругам насчет Тома, по всей видимости, возложившего на нее вину за публичный позор – когда селфи в обнаженном виде оказалось разослано всем и каждому. А может быть, Тони повез девочек есть пиццу – без меня… Не стала бы исключать подобную вероятность.
Я мало-помалу привыкала видеть, как мои родные общаются друг с другом, в то время как я оставалась где-то в стороне, словно второстепенный персонаж в собственной театральной постановке. Нельзя полностью винить в этом девочек – Тони взял на себя организацию праздников в честь дней рождения и различных поездок; он слишком баловал дочерей, уделяя чересчур много времени, чтобы выслушивать все подробности их повседневной жизни. Этим он оказывал на меня огромное давление, вынуждая поддерживать иллюзию интереса к их рассказам – иначе я выглядела бы совершенно равнодушной матерью. Вот только я не могла притворяться так же убедительно, как мой муж.
Дистанция между мной и Тони увеличилась с крошечной трещины до пропасти вскоре после того, как у меня обнаружили рак. Он не удостаивал меня даже короткого поцелуя в щеку, когда проносился мимо меня по лестнице. Я напоминала ему о том, как хорошо он выглядит в своем спортивном костюме, а потом притворялась, будто мне не больно не слышать ответные комплименты. Даже делала вид, будто мне нравится вытатуированный «рукав», постепенно распространявшийся по его левой руке от запястья до плеча, хотя втайне ненавидела эти татуировки.
Для мужчины, чей возраст приближался к сорока, Тони был в завидной форме. Когда его друзья приходили в предыдущий наш дом на барбекю и он надевал шорты-карго и майку без рукавов, я видела, как жены друзей строят ему глазки. Их мужья уже обзавелись жирком на боках и пивными брюшками, и при виде Тони все женщины едва ли не открыто пускали слюнки. Когда-то мне было их жалко, но теперь я им завидовала, поскольку располневшие мужья по крайней мере были с ними. Тони не был со мной – он был очень далеко.
Я налила себе еще один бокал «Мерло» из бутылки, купленной в винном интернет-клубе, куда Тони когда-то вступил, да так и не собрался отменить подписку. Я задавалась вопросом: быть может, если бы была больше настроена на чувства Тони, то сумела бы точно засечь тот момент, когда он посмотрел на меня и решил, что я больше не та женщина, на ком он женился?
В последний раз, когда пыталась спровоцировать его на интимные отношения, я последовала за ним на второй этаж, пока девочки играли с Генри в саду. За несколько недель до этого Тони переехал жить в свободную комнату, но я говорила себе, что это просто из-за стресса и бессонных ночей – он создавал собственный страховой брокерский бизнес. Однако в какой-то момент муж решил сделать эту временную меру постоянной, и это не подлежало обсуждению.
Я подобралась к нему, когда Тони начал переодеваться из офисного костюма в домашнюю одежду, и, прежде чем он успел запротестовать, одной рукой обняла его за талию, а второй скользнула вниз, вдоль ширинки.
– Что ты делаешь? – спросил Тони. Его голос звучал раздраженно.
– Думаю, ты знаешь, – ответила я, запуская руку в его трусы и начиная играть с его яйцами.
– Это риторический вопрос, – произнес Тони. Я чувствовала, что он возбуждается. Но все же пытался сопротивляться и в конце концов отстранил мою руку. Однако я не была готова сдаться, поэтому начала расстегивать блузку. Когда-то Тони считал очень сексуальным, когда я раздевалась, а он оставался полностью одетым. Это заводило его сильнее всего.
– Лора, перестань. Я говорил тебе: у меня нет времени.
– У тебя никогда нет времени, – вздохнула я. – На меня, по крайней мере.
Отчасти я ненавидела себя за то, что по-прежнему желаю физической близости с человеком, который меня не хочет. Но мне хотелось более тесной связи с ним.
– Может, тебе следует уделять больше внимания своим детям и оставить меня в покое, черт побери?
– Что это значит?
Тони не ответил.
– Ты считаешь, будто я провожу слишком много времени в «Больше некуда»? Я могу урезать число своих смен, если хочешь.
– Мне плевать, чем ты занимаешься.
– А когда-то было не плевать. Мы не сможем уладить то, что происходит между нами, если ты хотя бы не попытаешься.
– Некоторые вещи невозможно уладить.
Мне стало нехорошо.
– Не понимаю, почему ты себя так ведешь. Мы женаты уже почти шестнадцать лет. У каждой четы на жизненном пути встречаются ухабы…
– Ухабы? Ты так это называешь, да? – Тони понизил голос, чтобы дети не услышали его через открытое окно. Потом посмотрел на меня с презрением, какого я никогда не видела в его глазах прежде, и прорычал: – Я знаю все о тебе, Лора. Знаю, кто ты такая и что сделала. Знаю все.