Добродетельная куртизанка
Шрифт:
Путешествуя по Италии, Джордж встретил твою будущую мать, Люссиль. Грейс была очаровательной девушкой — красивая, высокая, стройная. Ты на нее похожа как две капли воды. Семейство Грейс было из небогатых — ей пришлось работать компаньонкой состоятельной женщины. Джордж с первого взгляда влюбился в Грейс, сделал ее своей женой и привез в Дилингем. Через год Грейс родила тебя и твою сестру. Девчушки были прехорошенькие. Поначалу все шло хорошо. Джордж попросил Маркхэмов крестить Сюзанну, а нас с Джеральдом — тебя. «Все всегда достается старшему ребенку, так пусть у младшей дочери будут хотя бы знатные крестные», — сказал он. Мы, конечно, с радостью согласились. Но потом пришла беда. Грейс заболела послеродовой горячкой и умерла. Джордж был в отчаянии.
Она смахнула с глаз слезы, и на сей раз Люссиль положила ей руку на плечо в знак сочувствия.
— Нет, нет, дитя мое, все в порядке. Это была ужасная трагедия для Джорджа, он так любил свою жену! Путешествия стали его единственным утешением, и с тех пор он редко появлялся в наших краях. Тебя же и твою сестру взяли на воспитание бездетные Маркхэмы.
Случилось так, что мы очень скоро потеряли вас из виду. Даже о смерти Гилберта Маркхэма я узнала совсем недавно и случайно. Одна наша приятельница, не подозревая, что я знакома с Келлавеями, рассказала мне, как твоя сестра стала… — поймав осуждающий взгляд Сигрейва, она запнулась и прокашлялась, — …как твоей сестре пришлось… м-м-м… заняться ее профессией из-за того, что приемный отец скончался. Я была возмущена, так как считала, что Джордж Келлавей был обязан позаботиться о своих дочерях. Лишь получив письмо, я все поняла.
— Письмо, мама? — переспросил Сигрейв.
— От юридической фирмы «Черчуорд энд Черчуорд», разумеется. Наша семья из поколения в поколение пользуется ее услугами, Келлавей же попал к ним случайно. Они переслали нам письмо твоего отца и сообщили, что у них хранится его имущество и завещание.
— Вот уж не знала, что у него было имущество, — нахмурилась Люссиль. — И что он оставил завещание.
— Естественно! Келлавей был легкомысленным человеком, но не настолько же!
— Сюзанна уверена, что никакого завещания и в помине нет. Так утверждает ее адвокат. Единственное, что она унаследовала, — так это «Кукс». — Перехватив вопросительный взгляд Сигрейва, она поспешила добавить: — Простите, сэр, за оговорку, это, знаю, не собственность, а всего-навсего аренда. Но факт тот, что больше она ничего не получила.
— Так оно и должно быть, ведь она не упомянута в завещании. Мне это объяснил в письме сам Джордж. Когда он, будучи за границей, узнал о смерти Маркхэма, его замучили угрызения совести — ведь он палец о палец не ударил, чтобы помочь вам. Он узнал, что ты стала учительницей, и восхищался тобой, надеясь, что ты унаследовала его любовь к науке. Быть может, даже жалел, что никогда не беседовал с тобой на эту тему. — Заметив грусть на лице Люссиль, она вздохнула. — Но, увы! Было уже поздно. Единственное, что он мог для тебя сделать, — это оставить тебе свое состояние.
— Что не идет ни в какое сравнение с отцовским вниманием, — с глубокой тоской произнесла Люссиль.
— Безусловно. — Леди Сигрейв сочувственно взглянула на Люссиль. — Хорошо себе представляю, как тебе порой хотелось увидеть его. Келлавей в письме просит разыскать тебя и сообщить о его завещании. К сожалению, он не знал, где именно ты преподаешь, и вначале я была в полной растерянности. Пришлось разыскивать миссис Маркхэм, с которой я много лет не встречалась. Нашла я ее только с месяц назад, она-то и направила меня в школу мисс Пим. Но в школе мне сообщили, что ты уехала в «Кукс». Вот почему я здесь оказалась, дорогая. Счастлива, что, наконец, нашла тебя.
— А вправе ли мы поинтересоваться, что за имущество было у Джорджа Келлавея? — спросил, улыбаясь, Питер. — Поскольку Люссиль теперь как бы член нашей семьи, мое любопытство вполне простительно.
Встретив скептический взгляд Сигрейва, Люссиль покраснела: навряд ли, мелькнуло у нее в голове, он тоже причисляет ее к членам их семейства. Даже невозможно себе представить, как он отнесется к этому родству!
— Джордж Келлавей просит меня в письме держать его материальные дела в тайне. Он не хотел, чтобы они стали достоянием широкой гласности. Ваш отец был неординарным человеком, Люссиль. Представьте, он разбогател, оказывая какие-то услуги военному министру Китая. Какие именно, мне неведомо, но китайский правитель расплачивался с ним драгоценными каменьями и увесистыми золотыми слитками.
У Люссиль от изумления перехватило дыхание, Сигрейв и его брат обменялись взглядами.
— Занятную же историю ты поведала нам, мама! — с чувством воскликнул Сигрейв-старший.
— Чудеса, да и только! — заметил Питер, натирая мелом кончик бильярдного кия. — И самое большое чудо — то, что мисс Келлавей в мгновение ока разбогатела. Признаюсь, Ник, когда ты ввел мисс Келлавей в гостиную, я испугался, как бы мама не указала ей на дверь! Вместо этого она вдруг бросается ей на шею как долгожданный родственнице! Меня чуть не хватил кондрашка. Даже подумал, что мама не в себе.
Сигрейв рассмеялся. Леди Сигрейв выпроводила сыновей из гостиной, чтобы с глазу на глаз побеседовать с Люссиль. От нечего делать они, пока суд да дело, стали играть в бильярд, хотя мыслями оба были далеки от шаров.
— Как бы нам за этими новостями не забыть о мисс Маркхэм, — сказал Питер. — Прекрасно, конечно, что мисс Келлавей отныне богатая и респектабельная дама, но что ждет ее названую сестру?
— Не беспокойся, Питер. — Прицелившись, Сигрейв послал шар точно в лузу. — Если я не ошибся в мисс Келлавей, она сейчас открывает маме всю подноготную. И уж они вместе придумают какую-нибудь историю, которая объяснит весь маскарад и спасет репутацию мисс Маркхэм.
— Значит, мисс Келлавей все тебе рассказала? — Питер с любопытством взглянул на брата. — И что же ты думаешь по этому поводу?
— Странная история, конечно, — сухо отозвался брат. — Мисс Келлавей, очевидно, унаследовала отцовское безрассудство, чего никак не скажешь по ее виду. Теперь она, разбогатев, заживет по своему вкусу. Купит, безусловно, дом, обзаведется кошками и будет устраивать званые вечера для таких же книгочеев, как она сама. — В тоне Николаса Питер безошибочно уловил горечь.
— Она сообщила тебе, отчего все это сотворила?
— Да. От скуки. Захотелось сбежать от школьных будней и неинтересного общества. Но теперь-то она сможет жить на свой вкус, не прибегая к обману.
Питеру казалось, что Николас, который, вернувшись с войны, также изнывает от скуки, должен симпатизировать мисс Келлавей. Он чуть было не сообщил ему об этом, но, взглянув на сердитое лицо брата, воздержался. И правильно сделал: в сердцах граф с такой силой послал свой шар вперед, что тот пролетел мимо лузы. А Питер, прицелившись, попал точно в цель, и Сигрейв-старший проиграл партию.