Добронега

Романовский Владимир Дмитриевич

– Ну, что же… теперь я поеду один, – сказал Борис.

– Ты поедешь с нами, – возразил Хелье.

– Куда?

– Куда мы тебя отвезем.

– Ты не приказываешь ли мне?

– Нет. Я говорю тебе то, что есть.

– Я думал, вы меня спасали бескорыстно.

– Не рассуждай, – сказал Хелье.

– Гостемил…

– Борис, – вмешался Гостемил, – мы доставим тебя в надежное место, и очень скоро ты будешь совершенно свободен и в полной так называемой безопасности. Если ты сейчас отправишься куда-нибудь один, не пройдет и двух

часов, как тебя схватят и убьют.

– Но я должен быть в Киеве…

– Совершенно ни к чему, – возразил Хелье. – В Киеве и так народу много, к тому же там беспорядки и безобразие.

– Да, ужасно, – подтвердил Гостемил. – И качество кухни очень сильно упало. К сожалению, средства не дают мне возможности выписать личного повара из Познани или Рима, а врожденная деликатность не позволяет делать каждому повару выговор до того, как он начинает готовить. Впрочем, – добавил он, поразмыслив, – это не деликатность, а скорее лень.

– Так куда же мы направляемся? – спросил Борис.

– Есть в предместье избушка, – объяснил Хелье.

Глава двадцать восьмая. Нужны доказательства

К утру Эймунд причалил к левому берегу Днепра в трех аржах южнее Киева, по договоренности, возле домика с соломенной крышей. Святополк, с неохотой согласившийся на предприятие, обещание выполнил – ждал Эймунда, и ждали с ним десять конников. Шестеро варангов вылезли из лодок на берег. Святополк подошел к ним.

– Что же? – осведомился он, не здороваясь.

– Плотник не прибыл еще? – спросил Эймунд, ища что-то или кого-то глазами.

– Какой плотник? – холодно спросил Святополк.

– С телом. Борис убит, а тело везет… вез… плотник.

– Это такая шутка? – спросил Святополк.

– Какие шутки, что ты, князь, – голос Эймунда звучал несколько растерянно. – Разве сюда не приставала ладья? С плотником…

Он понял, что если еще раз скажет «плотник», Святополк решит, что у него, Эймунда, помутился разум.

– В общем так, – сказал он. – Дело сделано. Теперь самое время идти в Киев с войском, ибо Ярослав…

– Приказы здесь отдаю я, – сухо сказал Святополк. – И планы составляю тоже я. Ты не справился с поручением и весьма нелепым способом пытаешься это скрыть, не так ли.

– Я не справился… – Эймунд поперхнулся от возмущения. – Я потерял четверых!

– Это не делает честь твоему умению следовать планам.

– Бориса нет в живых.

– Не верю, – возразил Святополк. – Где тело? Что-то действительно произошло, это точно, судя по виду твоих горлохватов. Но это что-то провалилось. Теперь Борис объединится с Ярославом и вдвоем они обвинят меня в попытке братоубийства. Великую службу ты мне сослужил, Эймунд. Пользы от дальнейшего общения с тобою и Неустрашимыми я, честно говоря, не вижу. Тайное общество, которое занимается лишь производством шума – хороша тайна, хорошо общество!

– Я предъявлю тебе доказательства, – почти крикнул Эймунд, сверкнув глазами.

Он уже понял, что обманут, понял, что плотник подослан – но что ему оставалось делать и говорить?

– Сделай милость, – сказал Святополк.

Эймунд некоторое время переступал с ноги на ногу и кусал усы и губы.

– Пойдем в домик, поговорим, – предложил вдруг Святополк. – Наедине.

Эймунд прищурил один глаз.

– Что ж, пойдем. Рагнвальд!

– Лучше без него, – сказал Святополк. – Разговор очень важный и очень тайный.

Эймунд колебался только мгновение. Гордость взяла свое. При нем сверд, и если его решили убить, тихо это сделать не получится. Он последовал за Святополком.

Войдя в домик, он быстро оглядел помещение. Два подслеповатых окошка. Свет пасмурного дня едва пробивается. Стол, две лавицы. Святополк сел на одну из них. Эймунд остался стоять.

– Я никогда не просил Содружество ни о чем, – сказал Святополк. – Вы сами навязали мне помощь и содействие. Был заключен договор, подписанный нами обоими, в котором говорится, что никакие действия, как-либо касающиеся меня и моего будущего правления, не будут предприниматься без моего ведома. Так?

– Да, – ответил Эймунд. – То, что сделали мы с Борисом, было с тобою согласовано.

– Я пока что не знаю, что вы сделали с Борисом, и сделали ли что-нибудь.

– Я представлю…

– Это потом. На что я точно не давал согласия, так это на убийство моей жены.

– Твоей жены!

– Не надо смотреть на меня такими глазами, я не испугаюсь, Эймунд. Я вообще не из пугливых. Меня, видимо, решили подчинить. Применив обычные методы. Единственное, чего я не знаю – сделано ли это было тобою лично, или кем-то еще.

– Ты пожалеешь об этом, Святополк, – сказал Эймунд. – Не вижу смысла продолжать разговор. Прощай.

– Дир, – позвал негромко Святополк.

Между дверью и Эймундом возникло препятствие. Человек был на голову выше Эймунда и раза в полтора шире в плечах.

– Дир, – обратился к нему Святополк, – я не закончил разговор с этим мужем, а он хочет уйти. Это невежливо.

Дир кивнул и вдруг взял Эймунда за горло. Эймунд хотел крикнуть, но не смог.

– Будешь сидеть и слушать, что, заметь, говорит тебе Великий Князь, – сказал Дир тихо. – Иначе я тебе зубы изо рта в арсель переставлю.

Не выпуская горло Эймунда, он доволок его до лавицы, швырнул на нее, и, схватив рукоять эймундова сверда, вытащил его из ножен. Оглядев и оценив сверд, он одним движением, чуть присев, вогнал его в земляной пол по самый кильон и снова отступил в тень.

– Что… сказал Эймунд и закашлялся. – Что это значит.

– Это значит, – объяснил Святополк, – что я считаю себя свободным от договора. Более того. Если тело Бориса не будет мне предъявлено, и пойдут слухи, и меня обвинят в убийстве брата, я представлю все это на суд Неустрашимых, которые не замедлят избрать себе другого предводителя на экстренном сборе.