Добрый ангел

Гарвуд Джулия

Наслаждение было почти невыносимым. Она закрыла глаза и всхлипнула, и когда наклонилась, чтобы поцеловать его, почувствовала горячий поток экстаза и тогда шевельнулась еще раз.

Ее медленные, дразнящие движения привели его в неистовство. Он охватил ее бедра и показал ей, что ей нужно делать. Их любовное соитие стало безумным. Габриэль достиг апогея быстрее, чем она, но он помог ей — его рука проскользнула между их соединенными телами и погладила ее. Она прижалась к нему, спрятала лицо у него на плече и, когда оргазм захлестнул

ее, с рыданием прошептала его имя.

Габриэль еще несколько минут прижимал ее к себе, затем приподнял ее лицо за подбородок и крепко поцеловал.

Он не дал ей много времени на отдых Поцеловав еще раз, велел одеваться.

— Этот день, — заявил он, — мы растрачиваем зря. Она постаралась не обидеться на это заявление. Они вымылись в ручье, оделись и пошли, касаясь друг друга, к своим лошадям.

— Вы больше не должны выходить в одиночестве, Джоанна. Я запрещаю вам это. — Он сурово посмотрел на нее, прежде чем подсадить ее на лошадь. Джоанна поправила ремешок колчана за плечами, скользнула рукой по луку, а затем приняла из его рук поводья. — Когда мы вернемся в замок, вы отдохнете.

— Зачем?

— Я уже говорил вам зачем, — возразил он.

Она не собиралась сейчас спорить с ним. Но она также не намеревалась оставлять его в таком настроении.

— Габриэль?

— Да?

— Вам было хорошо со мной?

— Почему вы задаете мне такой вопрос? Это так очевидно. — Он направился к своему коню и вскочил в седло.

— Это не очевидно! — вырвалось у нее.

— А должно быть очевидно, — возразил он.

«Ей хочется комплиментов», — решил он. Но он не видел никакого смысла в пустых разговорах или ухаживаниях. И все же несчастное выражение ее лица скачало ему, что ей необходима похвала. Он не хотел, чтобы их прогулка кончилась ее плохим настроением.

— Вы заставили меня забыть о моих обязанностях.

Он думал, что констатация этого факта наверняка скажет ей, как соблазнительна она для него.

Но для нее эти слова прозвучали обвинением.

— Извините, Габриэль. Этого больше не повторится.

— Это вам комплимент, глупая женщина!

Она широко раскрыла глаза.

— Разве?

Она определенно не поверила ему.

— Конечно комплимент. Лаэрд не часто забывает свои обязанности. Это опасный недостаток дисциплины. Я действительно сказал комплимент.

— Комплименты вообще-то произносятся не с таким рычанием, милорд. Должно быть, поэтому я вас и не поняла.

Он хмыкнул. Разговор был закончен. Габриэль шлепнул ее лошадь по левому боку, заставляя тронуться.

Когда они добрались до конюшен, он напомнил ей, что хотел бы, чтобы она отдыхала.

— Почему я должна отдыхать? Разве я такая немощная, милорд?

— Я не хочу, чтобы вы заболели.

Он сжал челюсти, и она поняла, что спорить с ним бесполезно, однако же не хотела оставить эту тему:

— Вы говорите неразумно. Я не хочу весь день лежать в постели. Я не смогу тогда заснуть ночью.

Габриэль спустил ее на землю, взял за руку и потянул назад, к башне:

— Хорошо, я разрешу вам сидеть в зале у огня. Вы даже можете шить, если хотите.

Картина, которую он вообразил себе, чрезвычайно ему понравилась. Он улыбнулся, представив, как Джоанна примется за это чисто женское занятие.

Она недоуменно уставилась на него. Он был так удивлен ее реакцией на его предложение, что расхохотался.

— У вас очень своеобразные идеи насчет того, как я должна проводить свои дни, милорд. Хотела бы я знать, откуда вы их набрались. Разве ваша матушка часто сидела у огня и шила.

— Нет.

— Тогда чем же она занималась?

— Каторжным трудом. Она умерла, когда я был еще очень мал.

Выражение его лица и тон голоса показали ей, что он не хочет продолжать этот разговор. Очевидно, он был очень чувствителен к воспоминаниям своего детства. Это простое замечание помогло ей немного понять, что творится в его голове. Каторжный труд убил его мать… Не потому ли Габриэль хотел, чтобы она отдыхала все дни напролет?

Она знала, что не должна больше расспрашивать его, но любопытство взяло верх.

— А вы любили мать?

Он не ответил ей. Она попыталась подойти с другой стороны:

— Кто же растил вас после того, как она умерла?

— Никто и все понемногу.

— Я не понимаю.

Он прибавил шагу, как будто хотел убежать от ее допроса, но внезапно он остановился и посмотрел на нее:

— А вам и не нужно понимать. Идите в дом, Джоанна.

Ее супруг мог быть очень грубым. Он пошел прочь и даже ни разу не обернулся посмотреть, собирается ли она выполнять его распоряжения.

Джоанна постояла немного на лестнице, размышляя о муже. Она хотела бы понять его, хотела знать, что делает его счастливым, а что вызывает в нем гнев. Это было очень важно для нее, ведь он — ее муж.

— Отчего вы так нахмурились, миледи? Джоанна чуть не подпрыгнула от неожиданности, но, увидев Кита, улыбнулась ему.

— Вы испугали меня, — призналась она в том, что и так было ясно.

— Я не хотел, — отозвался маклоринец. — Я заметил, что вы чем-то огорчены, и хотел узнать, не могу ли я что-нибудь сделать для вас.

— Я как раз думала о вашем лаэрде, — ответила она. — Он сложный человек.

— Да, — согласился Кит.

— Я хотела бы понять, что творится в его голове.

— Зачем?

Она пожала плечами.

— Прямые вопросы не помогают. Но ведь в дом можно входить не только с парадного входа.

— Ну да, здесь есть два входа, если не считать прохода через погреб, — проговорил Кит, неверно ее поняв.

— Я имею в виду не ваш замок. Я хотела сказать, что всегда есть несколько способов добиться желаемого, понимаете?