Добрый ангел
Шрифт:
— Вот причина для праздника, — заметил отец Мак-Кечни.
— Нужен тост, — согласился Габриэль.
— Только не лейте вино на пол! — торопливо воскликнула Джоанна.
По какой-то причине все мужчины нашли ее напоминание чрезвычайна забавным. Она не могла сообразить, почему они так это восприняли, и решила, что они смеются просто от облегчения. Ведь пока Габриэль не сказал всего, что хотел, возникало несколько напряженных моментов. По крайней мере, она их чувствовала. Джоанна приложила платок к уголкам глаз, смущаясь от того, что никак не может перестать плакать.
Она была благодарна Всевышнему за то, что вышла замуж за Габриэля. Ее прежняя жизнь была такой одинокой и бесцветной. Она никогда не знала, что такое радость, пока в ее жизнь не вошел он.
Эти мысли только заставили ее расплакаться еще больше. Но мужчины теперь, казалось, не замечали ее слез. Она услышала шепот Кита, объяснявшего, что это ее деликатное состояние — причина такого неприличного выставления напоказ своих эмоций. Колум согласился с ним.
Джоанна подняла глаза и заметила Лилу, стоящую у входа. Она встала и махнула Лиле рукой, чтобы та подошла. Но маклоринка никак не могла на это решиться. Мужчины в зале стояли группами, с кубками в руках. Кувшин шел по кругу и каждый наливал себе.
Джоанна обогнула одну из групп и встретила Лилу в центре зала.
— Вы слышали?..
— О да, миледи, я слышала, — не дала ей договорить Лила. — Ваш супруг произнес великолепную речь.
— Идемте, вы сядете возле меня за столом, Лила.
— Но я маклоринка, — прошептала она. — По крайней мере, я была ею всего несколько минут назад.
Она вспыхнула, сказав это. Джоанна улыбнулась:
— Вы все еще маклоринка, но теперь вы также и макбейнка. Теперь у Колума нет никаких извинений, если он не станет ухаживать за вами, — прибавила она тихо.
Румянец на щеках Лилы стал еще ярче. Джоанна взяла ее за руку и потянула следом за собой.
Солдаты как раз осушили кубки за своего лаэрда и свое будущее. Они уже готовы были занять места за столами, когда Джоанна привлекла их внимание к себе.
— Я бы хотела произвести некоторые изменения за столом и пересадить вас, — начала она.
— Нам нравится сидеть там, где мы сидим, миледи, — сказал ей Майкл.
Она пропустила мимо ушей его протест.
— Будет только справедливо, чтобы Кит и Колум сидели рядом со своим лаэрдом. Кит сядет слева от него, а Колум — справа.
Габриэль покачал головой.
— С чем вы не согласны? — требовательно спросила она.
— Возле меня сядете вы.
Судя по его тону, он не собирался принимать ее предложения.
— Отлично, — согласилась она. — Тогда, Колум, вы сядете возле меня. Подойдите, Лила. Вы должны сесть рядом с Колумом.
Когда Джоанна рассадила всех по-новому, маклоринцы и макбейнцы оказались за столами вперемежку.
Отец Мак-Кечни сидел во главе второго стола, где раньше было место Кита. Он весь трепетал от гордости за оказанную ему честь. Кит, судя по всему, был не менее доволен, что теперь сидел возле своего лаэрда.
— А почему так важно, где сидят остальные? — спросил Линдзи у своей хозяйки.
Она не хотела прямо говорить о том, что хочет совершенно уничтожить разделенность между кланами. Что ей надоело видеть, как маклоринцы скучиваются за одним столом, а макбейнцы — за другим.
Поскольку Джоанна не ответила сразу же, солдат повторил свой вопрос. Однако ей не удалось придумать для пытливого молодого солдата никакого логичного объяснения. И она дала нелогичное:
— Потому что приезжает моя мама, вот почему.
Линдзи кивнул, а потом повернулся, чтобы повторить ее объяснение тому макбейнцу, которого посадили рядом с ним:
— Приезжает ее матушка, и миледи хочется, чтобы все било в порядке.
Макбейнец тоже кивнул:
— Да, конечно.
Джоанна отвернулась от стола, чтобы мужчины, не дай Бог, не заметили, что она с трудом удерживается от смеха. Ее смешила наивность Линдзи.
Колум и Лила сначала сидели застывшие, как два чурбана, но по мере того, как обед шел к концу, они начали тихо переговариваться.
Джоанна старалась уловить, о чем идет разговор. Габриэль, догадавшись, что ее интересует, подвинул Джоанну ближе к себе.
— Скоро у нас будет свадьба, — заметил он, кивая в сторону Колума.
Джоанна улыбнулась.
— Да, — прошептала она.
Упоминание о браке вернуло ее мысли к Клэр. Клэр Мак-Кей нужен муж, и, по мнению Джоанны, за столом сидело несколько превосходных партий для нее.
— Кит! Разве вы… — начала было Джоанна, предполагая спросить его, не задумывался ли он еще о своем будущем.
Кит не дал ей закончить вопроса.
— Я ждал, что вы заговорите об этом, — сказал он. Ее глаза расширились от удивления:
— Ждали?
— Мой долг был рассказать все вашему мужу, миледи. Я старался выполнить обещание, данное вам, и даже чувствовал некоторое облегчение, потому что я был ответствен за маклоринских женщин и их грубость была и моей грубостью, но я не мог прожить ни единого Дня, не осознавая, что моя преданность прежде всего принадлежит Мак-Бейну.
— О чем вы говорите?
Джоанна до сего дня никогда не видела, чтобы взрослый мужчина так краснел, — Кит от смущения стал пунцовым.
— Ни о чем, миледи.
Но она не собиралась оставаться в неведении.
— Что именно вы сказали моему мужу? Ей ответил Габриэль:
— Он говорит об именах, Джоанна, именах тех женщин, которые дразнили вас. И как Глинис придумала…
Она не дала ему закончить:
— Она совершенно раскаялась в этом, супруг мой. Вы не должны винить ее. Обещайте мне, что вы не станете говорить с ней по этому поводу.