Он глядел на спицу, крутя ее перед глазами: той же
толщины та, другая, и, если взять в расчет, что видна она была не целиком, той же длины. Освещенная луной, она казалась на фоне темной воды хрупкой, как стекло. Мачта? Не веря своим глазам, он низко свесился через перила моста, стараясь получше рассмотреть все. На корме, облитое со всех сторон серебром, мелькало весло — словно рыба. Когда суденышко подплыло ближе, он рассмотрел, что весло — это десертный нож, заметил странную форму навеса и неглубокую, как у баржи, осадку корпуса… Сигнальные флаги, спускавшиеся с топа мачты, были, скорее, похожи на одежду, которую вывесили на просушку, — крошечные штаны, трусики и кальсоны; венчала все это красная фланелевая юбка, хлопающая на ветру. Детская игрушка, подумал было Крэмпфирл, брошенная и забытая, оставленная на волю волн… И тут, когда суденышко подошло к тени от моста, он различил в свете луны лицо,
глядевшее с кормы наверх, — бледное, как яичная скорлупа, с расплывчатыми чертами. Взмах весла, блеснувшего, как рыбий хвост, разбил поверхность воды на блестки, — и посудинка исчезла под мостом.
Нет, решил Крэмпфирл, стоя на кухне и вертя в руке спицу, он не станет рассказывать об этом Драйвер. Ни это, ни то, как суденышко выплыло из-под моста и двинулось вниз по течению. Черный силуэт четко выделялся на сверкающей воде, так же четко была очерчена летящая по ветру одежда… Не расскажет он и про то, как, становясь все меньше и меньше, оно наконец скрылось в тени от дерева, наброшенной, точно шаль, на залитую лунным светом реку, и больше он его не видел.
Крэмпфирл вздохнул и, положив спицу вместе с остальными, тихонько задвинул ящик. Нет, он ни о чем не расскажет Драйвер. Во всяком случае, не сегодня. Сегодня — нет.