Добывайки на реке
Шрифт:
— И ему вовсе ни к чему переправляться на другую сторону, — устало объяснил ей Под. — Ему только надо за что-то держаться, за такое, что длиннее, чем ветка лещины, и достаточно прочно. Чтобы было легче сюда подойти и безопасней нагнуться… ведь он был очень близко от нас в прошлый раз. Помнишь?
— Да… — тревожно сказала Хомили, глядя, как Кривой Глаз с трудом пробирается по левому берегу к ясеню. — На этом поле одна стерня, — злорадно добавила она, помолчав.
Веревка взлетела в воздух, окропив их брызгами, когда Кривой Глаз подтащил ее и привязал к дереву. Она дрожала у них над головой, роняя редкие капли, — туго натянутая, прямая и на вид очень крепкая.
— Выдержит двоих таких, как он, — сказал Под.
— О господи, — прошептала Хомили.
Они не сводили взгляда с ясеня: конец веревки свисал вдоль ствола до земли, все еще слегка покачиваясь.
— Знает, как завязать узел… — заметила Хомили.
— Да, — кивнул Под с еще более мрачным видом. — В два счета его не развяжешь.
Обратно Кривой Глаз шел нога за ногу. Остановился на мосту и посмотрел на реку, словно хотел полюбоваться своей работой. Он не спешил, он был уверен в себе.
— Ему видно нас оттуда? — спросила Хомили, прищуриваясь.
— Сомневаюсь, — сказал Под. — Нет, если мы не шевельнемся. Разве заметит твою юбку…
— Впрочем, это уже не важно, — сказала Хомили.
— Да, теперь не важно, — согласился. Под. — Пошли, — добавил он в то время, как Кривой Глаз спустился с моста и двинулся в их сторону по бечевнику за кустами. — Я думаю, нам Лучше перейти на ту сторону острова и сесть верхом — порознь — на хороший, крепкий прутик — такой, чтобы можно было на нем удержаться. Не важно, получится у него что-нибудь или нет, мы, все трое, должны не терять головы и положиться на счастливый случай. Ничего другого нам не остается.
Каждый из них выбрал себе прутик — крепкий, легкий, чтобы он держался на плаву, с отростками, за которые можно было уцепиться. Под помог Хомили взобраться; она так отчаянно дрожала, что с трудом удерживала равновесие.
— О Под, — простонала она, — я сама не своя, сидя тут одна-одинешенька. Лучше бы мы сели все вместе.
— Мы будем рядом, — успокаивал ее Под. — А Кривой Глаз, может, и не сумеет близко к нам подобраться. Ты, главное, ухватись покрепче и, чтобы ни случилось, не разжимай рук. Даже если попадешь в воду.
Арриэтта сидела на своем прутике, как на велосипеде: там были две выемки для ног и сучки, чтобы взяться руками. Как ни удивительно, она совсем не волновалась. Она чувствовала, что ее прут если и оторвется от острова, она все равно не утонет — будет держаться руками и бить ногами, как веслами.
— Ты же видела, — объяснила она матери, — как плавают водяные жуки…
Но Хомили куда больше, чем Под или Арриэтта, похожая на водяного жука, была безутешна.
Под уселся на узловатую ветку бузины.
— И двигайся к тому берегу, — сказал он, кивая головой на ясень, — если вообще сможешь куда-нибудь двигаться. Видишь конец веревки, который там болтается? Можно будет за него ухватиться. Или за куманику, там, где ветки спускаются в воду… Зависит от того, где ты окажешься…
Они были так высоко, что Хомили могла со своего насеста позади прутьев и веток следить за Кривым Глазом.
— Двинулся, — зловеще сказала она.
Ее глухой, ничего не выражающий голос звучал спокойно, но это было спокойствие отчаяния.
На этот раз Кривой Глаз обеими руками взялся за веревку и более смело спустился с берега вниз. Два осторожных шага, — и он уже стоял по бедра в воде; тут он приостановился.
— Еще один шаг, и все, — сказал Под.
Кривой Глаз убрал правую руку с веревки и, наклонившись вперед, протянул ее к ним. Пальцы его слегка шевелились, — он старался рассчитать расстояние. Натянутая прежде веревка под его тяжестью провисла, зашелестели листья лещины. Кривой Глаз снова оглянулся назад, как и в первый раз: дерево казалось гибким и крепким, и это, видимо, ободрило его, но с того места, где они находились, добывайки не могли рассмотреть его лица, так как становилось все темней. Где-то во мгле печально замычала корова, затем послышался велосипедный звонок. Ах, если бы наконец приплыл Спиллер…
Скользнув вперед пальцами по веревке. Кривой Глаз сомкнул их крепкой хваткой и, стараясь не потерять равновесие, сделал еще один шаг. По видимому, там было глубоко, но он подошел так близко, что ветки наполовину скрывали его. Добывайки больше не видели протянутых к ним пальцев, хотя слышали треск сучьев и ощущали, как движется остров в то время как Кривой Глаз тащил его к себе.
— Ах, Под, — воскликнула Хомили, чувствуя безжалостную силу невидимой руки и слыша под собой хруст и скрежет, — ты был так добр ко мне! Всю жизнь. А я никогда тебе не говорила, Под, ни одного раза, каким хорошим мужем ты всегда мне был…
Она замолчала, не докончив фразы, и в ужасе вцепилась в свой прутик; остров резко накренился. Раздался глухой треск, две крайние ветки медленно двинулись с места, и, качаясь, поплыли вниз по реке.
— У тебя все в порядке, Хомили? — позвал ее Под.
— Пока — да, — ответила она, — судорожно глотая воздух.
А дальше все произошло одним махом. Хомили увидела, как, наклонившись вперед, чтобы схватить остров, Кривой Глаз — ну и удивленный же у него был вид! падает лицом в воду. Оглушительный плеск — и добывайки погружаются вместе с ним, хотя Хомили чудится, что не они идут вниз, а, напротив, вода поднимается им навстречу. Она было открыла рот, чтобы закричать, но вовремя закрыла его. Мимо неслись пузырьки воздуха, цеплялись за тело усики водорослей. Холодная, как лед, вода. была полна шума и движения. Не успела Хомили выпустить свой сучок, чтобы он, как ей подумалось, не утянул ее на дно, как остров обрел свободу и устремился вверх. Кашляя и ловя ртом воздух, Хомили всплыла на поверхность; она снова увидела деревья, восходящую луну и глубокое вечернее небо. Она громко позвала Пода.
— Я здесь, откликался сдавленный голос где-то позади.
Раздался кашель.
— И Арриэтта тоже. Держись крепче, как я тебя учил. Мы на плаву…
Удерживаемый одним концом проволоки, остров медленно вращался вокруг своей оси, двигаясь по кривой к берегу, где рое ясень. Хомили догадалась, что, падая, Кривой Глаз столкнул с места и все сооружение.
Они остановились почти у самого берега. Хомили, увидела побеги куманики и ствол ясеня со свисающей веревкой. Под и Арриэтта уже спустились на ближний к берегу край острова и теперь, повернувшись к ней спиной, что-то внимательно там рассматривали. Когда, скользя и оступаясь на мокрых ветках, Хомили пробиралась к ним, она услышала, как, схватив отца за руку, Арриэтта взволнованно повторяет: