Добывайки на реке
Шрифт:
— Хорошо, что мы с этой стороны моста, — пробормотал Под, не разжимая губ.
Солнце садилось, река сверкала, как жидкое золото. Арриэтта прищурилась — от блеска было больно глазам.
— Даже если они увидели нас, — шепнула она, — не сводя взора с моста, — им сюда не добраться, тут для них слишком глубоко.
— Возможно, — сказал Под, — но пойдут разговоры…
Наконец мальчики ушли. Однако добывайки по-прежнему не шевелились, они вглядывались в кусты, стараясь расслышать сквозь шум реки, не доносятся ли с тропинки за ними человечьи голоса.
— Думаю,
До того, как на мосту появились мальчишки, Под устраивал убежище на ночь в продолговатой выемке, где лежали рядком четыре ветки: кусок плаща, затем их сухая одежда, комок овечьей шерсти вместо подушки, красное одеяло и поверх всего — еще один кусок брезента. Прекрасная защита от дождя, и росы, и чужих глаз на берегу — уютное, теплое гнездышко.
Высокая вода начала спадать, и остров, казалось, поднимался все выше. Взору открылись невидимые раньше глубины; внутри мотка ржавой проволоки они обнаружили разбухший от воды башмак.
— Нет, тут поживиться нечем, — сказал Под, поразмыслив. — Разве что шнурками…
Хомили тоже присоединилась к ним и теперь с любопытством оглядывалась кругом. Ей пришлось призвать всю свою смелость, чтобы спуститься в такую глубь; она не знала, куда ей ступить. Некоторые ветки сгнили и рассыпались от прикосновения, другие, которые заклинило не так крепко, уходили у нее из-под ног, все сооружение дрожало, то тут, то там что-то рушилось в воду. Все это напоминало гигантскую гору бирюлек, когда игроки пытаются ее разобрать. Хомили вдруг осознала, что их остров не разваливается окончательно на составные части лишь потому, что каждый листик, прутик, пучок водорослей переплетен с другими. И все же по пути наверх она отщипнула молодой побег боярышника, на котором она заметила почки.
— Будет нам на ужин вроде бы салат, — объяснила она Арриэтте. — Нельзя же до скончания века питаться только яйцом и бананом.
Глава восемнадцатая
Ужинали они на той стороне острова, которая была против течения; у самых ног плескались мелкие волны. Вода больше не доставала до лежавшего на боку, крепко привязанного чайника; уровень реки быстро падал, поднятая со дна муть оседала.
Их ужин — последний кусочек липкого банана — нельзя было назвать сытным. Добывайки по-прежнему были голодны, даже когда прикончили почки боярышника и запили их холодной водой. Они мечтательно вспоминали о Спиллере и его барке, доверху нагруженной добычей.
— А что если мы его прозеваем? — спросила! Хомили. — Вдруг он проплывет здесь ночью?
— Я сегодня не лягу, — сказал Под.
— О, Под, — воскликнула Хомили, — но тебе требуется восемь часов сна!
— Не этой ночью, — возразил Под, — и не завтрашней. Нам нельзя спать, пока стоит полная луна.
— Но мы можем дежурить по очереди, — сказала Хомили.
— Сегодня караулить буду я, — сказал Под, а там посмотрим.
Хомили не ответила — она не сводила глаз с воды. Вечер был сказочный; взошла луна, однако
— Что это? — вдруг сказала Хомили, вглядываясь в воду, что-то розовое…
Под и Арриэтта посмотрели вниз. Под самой поверхностью воды что-то извивалось, стоя против течения.
— Червяк, — сказала Арриэтта.
Хомили задумчиво воззрилась на него.
— Ты был прав, Под, — Немного помедлив, сказала она, — я переменилась…
В каком смысле? — спросил Под.
— Глядя на этого червяка, — продолжала Хомили, — я подумала… — Она приостановилась. — Ну, я подумала… пожалуй, я бы его съела. Конечно, если его отскрести и отмыть добела, чтобы он был чистый, как стеклышко.
— Что, сырым? — воскликнул Под.
— Нет, естественно, тушеного, — сердито ответила Хомили, — с диким чесноком.
Она снова посмотрела вниз.
— За что он зацепился?
Под наклонился вперед.
— Мне плохо видно…
Неожиданно на лице его отразился испуг, напряженно-внимательный взгляд устремился по невидимой кривой к поросшему кустами берегу.
В чем дело, Под?
Он медленно поднял глаза — в них застыл ужас.
Кто-то удит, — чуть слышно шепнул он.
— Где? — так же тихо спросила Хомили.
Под кивнул на ивняк.
— Там, под кустами…
Только тут, посмотрев наконец наверх, Хомили увидела леску. Арриэтта тоже. Тонкая, как волос, леска спускалась прямо к ним, лишь местами проступая на фоне воды. Вот она пропала из виду, слившись с кустами, но добывайки представляли, куда она ведет.
— Никого не вижу, — шепнула Хомили.
— Само собой, нет, — оборвал ее Под, — не забывай, у рыб есть глаза, как и у нас с тобой…
— Ну, не в точности, как у нас с тобой, — запротестовала Хомили.
— Когда удишь рыбу, — продолжал Под — нельзя показываться.
— В особенности, если ты браконьер, — вставила Арриэтта..
«Почему мы шепчемся, — подумала она. — Река все равно заглушает наши голоса».
— Правильно, девочка, — сказал Под — в особенности, если ты браконьер. А он и есть браконьер, по-моему.
— Что такое браконьер? — шепнула Хомили.
Под поднял руку, прося ее быть потише.
— Тс-с, — а затем добавил: — Это что-то вроде человека — добывайки.
— Человека — добывайки? — в недоумении повторила Хомили: одно противоречило другому.
— Тише, Хомили, — умоляюще произнес Под.
— Он нас не услышит, — сказала Арриэтта, — оттуда, с берега. Ой! — воскликнула она. — Глядите — червяк исчез.
Червяк действительно исчез — вместе с леской.
Погодите минутку, — сказал Под, — он сейчас снова ее забросит. Увидите сами.
Всматриваясь в полумрак, они разглядели на воде леску, а чуть поглубже — розовое пятно: это несло мимо них червяка. В том же месте, что и раньше, у самых их ног, червяк остановился — леска удерживала его против течения. Внизу, у подножья острова, вихрем мелькнула какая-то? тень, — поворот, рывок, — и от червяка осталась одна четверть.