Добывайки на реке
Шрифт:
— Приготовьтесь к отходу.
— А я уже было полюбила этот ботинок! — еле слышно воскликнула Хомили.
Она, как зачарованная, смотрела на ботинки, аккуратно поставленные в траву.
Уцепившись за склоненную к воде ветку лещины, Кривой Глаз вступил в воду. Она дошла ему всего до лодыжек.
— О господи! — шепнула Хомили, — здесь мелко. Лучше отойдем подальше…
— Погоди, — сказал Под.
Еще шаг и вода покрыла Кривому Глазу колени, замочив подвернутые штаны. Он растерянно остановился, все еще держась за
— Спорю, что вода холоднющая, — шепнула Арриэтта.
Кривой Глаз прикинул расстояние до острова, затем, обернувшись, посмотрел на берег. Скользнув рукой по ветке к ее концу, он шагнул вперед и очутился в воде по самые бедра. Добывайки видели, как он вздрогнул от холода и взглянул на ветку над головой. Она уже сильно опустилась; двигаться дальше было небезопасно. Затем его свободная рука протянулась к ним, и он стал наклоняться вперед…
— О боже, — застонала Хомили, когда смуглое лицо нависло над ней. Жадно вытянутые, пальцы неотвратимо приближались. Еще немного, и…
— Не бойтесь, — сказал Под.
Казалось, цыган его услышал. Черный зрячий глаз слегка расширился, кривой безучастно смотрел в сторону. Река тихо струилась вперед, штаны Кривого Глаза намокали все больше. До них долетело его тяжелое дыхание.
Под откашлялся.
— Тебе сюда не добраться, — проговорил он.
И снова зрачок цыгана расширился, челюсть отвисла. Но сказать он ничего не сказал, лишь дышать стал еще глубже и снова посмотрел на берег. Затем стал неуклюже пятиться назад, цепляясь за ветку и нащупывая, куда поставить ногу на топком дне. Под его тяжестью ветка угрожающе скрипела, и, выйдя на мелкое место, он тут же ее отпустил и пошлепал по воде к берегу. Там, мокрый до пояса, он остановился, тяжело дыша и угрюмо глядя на них. Лицо его ничего не выражало. Но вот он сел на землю и, по-прежнему не сводя с них глаз, трясущимися руками свернул себе сигарету.
Глава двадцатая
— Я вам говорил, что у него ничего не выйдет, — сказал Под, — ему до нас еще шага два было, не меньше…
Он похлопал Хомили по руке.
— Нам всего-то и надо, — продержаться до полной темноты. А там Спиллер нас заберет.
Они сидели рядком на одной ветке лицом к верховью реки. Чтобы видеть Кривого Глаза, им надо было слегка повернуться налево.
— Посмотри на него, — шепнула Хомили, — он все еще размышляет.
— Пусть, — сказал Под.
— А вдруг Спиллер приплывет прямо сейчас? — сказала Арриэтта, с надеждой обшаривая глазами водную гладь.
— Сейчас Спиллеру ничего не удастся сделать, — сказал Под, — у него под носом. Даже если Спиллер сейчас приплывет… Он увидит, что с нами все в порядке, и спрячется где-нибудь поблизости, пока не стемнеет. А потом подведет барку с той, противоположной, стороны и возьмет всех нас на борт. Уверен, что именно так он и сделает.
— Пока не стемнеет? Какая темнота при полнолунии? — запротестовала
— Полнолуние или нет, — сказал Под, — Кривой Глаз не будет сидеть здесь всю ночь. Он скоро проголодается. Притом он думает, что мы, так сказать, связаны по рукам и ногам и он вполне может оставить нас тут до утра. А когда рассветет, он снова сюда заявится со своим снаряжением.
— А что это за снаряжение? — тревожно спросила Хомили.
— Я надеюсь, — сказал Под, — что утром нас здесь не будет и нам не придется это узнать.
— Откуда ему известно, что мы не умеем плавать? — спросила Арриэтта.
— Оттуда же, откуда нам известно это про него; если бы умел, приплыл бы сюда. То же самое относится и к нам.
— Глядите, — сказала Арриэтта, — он снова поднялся… достает что-то из корзинки…
Они напряженно смотрели, как Кривой Глаз, не выпуская изо рта сигареты, принялся нащупывать что-то среди прищепок.
— О боже! — сказала Хомили. — Видите, что он делает? Он вытащил моток веревки. Мне это не нравится, Под. Сдается, — она судорожно вздохнула, — сдается, это и есть снаряжение.
— Сиди спокойно и ничего не упускай из виду, — сказал Под.
Кривой Глаз осторожно отмотал часть веревки, затем, взяв в руку ее конец, стал всматриваться в ствол дерева.
— Я знаю, что он собирается делать, — прошептала Хомили.
— Спокойно, Хомили… мы все знаем. Но, — Под прищурился, пристально глядя, как Кривой Глаз привязывает веревку к одной из верхних ветвей, — но я не совсем понимаю, что это ему дает…
Спустившись с узловатого корня на землю, Кривой Глаз изо всех сил дернул веревку, проверяя, крепкий ли узел. Затем, повернувшись к ним лицом, поглядел на другой берег. Добывайки обернулись, чтобы увидеть, на что он смотрит.
— Он хочет перебросить веревку на ту сторону, — выдохнула Хомили и инстинктивно пригнулась, когда моток, пролетев у них над головой, упал на противоположную сторону.
Свободная часть веревки, чуть не задев их островок, протянулась по воде.
— Хорошо бы нам ее подцепить, — сказала Хомили, но не успела она закончить, как течение отнесло веревку прочь. Сам клубок, видно, зацепился за колючки куманики, росшей у подножия ольхи.
Кривой Глаз куда-то исчез. Наконец они снова его увидели — в конце бечевника, почти у самого моста.
— Не представляю, что он задумал, сказала Хомили, в то время как Кривой Глаз, по-прежнему босой, бежал по мосту. — Зачем ему надо было бросать туда веревку? Что он станет делать — ходить по канату, или что?
— Не совсем, — сказал Под, — скорее, наоборот, под канатом. Он ладит что-то вроде моста над головой, — двигаешься вперед, перебирая руками. Сам так один раз перелезал с кресла на столик.
— Ну, для этого нужны обе руки, — воскликнула Хомили. — Я хочу сказать, ему трудно будет схватить нас по пути. Разве что ногой.