Дочь Афродиты
Шрифт:
Слушатели разделились на две группы и азартно подзадоривали ссорящихся женщин. Старый Мнесифил, сопровождавший жену Фемистокла, пытался успокоить ее. Он говорил, что и у того, и у другого мужа есть заслуги перед государством. Афинам нужны как мудрые и осмотрительные стратеги, так и смелые, отчаянные воины. Возможно, победа над варварами была достигнута именно потому, что Аристид и Фемистокл сражались бок о бок.
Но с этим никак не хотела соглашаться Поликрита. Напротив, попытка примирить их еще больше разозлила ее.
— Помолчи, ты, Мнесифил! — крикнула она, сверкнув глазами. — Этот задавака Фемистокл не кто иной, как твой воспитанник, пытающийся самоутвердиться интриган, который сует свой нос в государственные дела и военные планы, а сам ничего не смыслит ни в том ни в другом.
Не успела Поликрита произнести последнее слово, как Архиппа бросилась на противницу, и Мнесифилу с трудом удалось оттащить ее. Архиппа плевалась и визжала, угрожая выцарапать глаза этой уродливой шлюхе. Зрители улюлюкали и хохотали, с удовольствием потешаясь над разъяренными женщинами.
— Дорогу, дорогу слепому пророку Евфрантиду! — громко кричал маленький мальчик, пытаясь провести старика сквозь толпу. Левая рука слепого лежала на плече подростка, а правая сжимала палку, чтобы ощупывать ею дорогу.
Евфрантида хорошо знали в городе. Он родился слепым, и родители бросили его. Будучи тайным слушателем философских школ, он получил приличное образование. Однажды его предсказания сбылись, и с тех пор Евфрантид прослыл провидцем. Правда, он не пользовался таким авторитетом, как Тисамен из Элиса, в соответствии с предсказаниями которого строились военные планы. Но зато Евфрантид довольствовался всего лишь одним оболом, когда его просили предсказать будущее.
Афиняне расступились перед старцем. Кто-то бросил перед ним монету. Вслед за ней по мостовой со звоном покатилась вторая, потом третья, и один развеселившийся афинянин крикнул:
— Эй, старик, скажи нам, что ты видишь!
Мальчик поднял монеты. Евфрантид остановился, поднял голову и посмотрел невидящими глазами на небо.
— Что ты видишь? — снова повторил какой-то горожанин.
Старик задумался. В толпе больше не раздавалось ни звука.
— Я вижу двух мужчин! — произнес прорицатель.
— Вы только послушайте! — крикнул кто-то с презрительным смешком. На него зашипели и заставили замолчать.
Прорицатель продолжая:
— Я вижу двух мужчин и бабочку, шафранно-желтую бабочку, какие встречаются только на острове Лесбос. И мужчины пытаются поймать бабочку. Один падает, и бабочка попадает в сачок другого. Но и от него она снова ускользает.
— А кто эти мужчины? — спросил все тот же дерзкий афинянин.
Слепой Евфрантид помедлил, но потом ответил:
— Эти мужчины — Аристид и Фемистокл.
Афиняне начали гадать, какое отношение имеет к ним бабочка, быстро забыв о ссоре двух женщин, которых увели их сопровождающие. Слепой прорицатель тоже незаметно покинул толпу. Мальчик втиснул в руку старика три обола, и тот шепнул ему на ухо:
— Ты знаешь, малыш, я видел больше. Но иногда не стоит говорить людям всю правду об их судьбе.
Фемистокл спрыгнул с лошади и отдал поводья Фриниху. Тот с трудом успевал за другом, когда Фемистокл молча, сжав зубы, как одержимый гнал коня по холмам и узким тропам. Теперь он с высоко поднятой головой, выставив вперед мощную нижнюю челюсть, шел к ярко-желтой палатке гетер, из которой доносился душераздирающий плач. Два солдата с пиками, охранявшие вход день и ночь, подняли руки в приветствии. Фемистокл не обратил на них внимания и резко отодвинул полог.
Ему в нос ударил сильный запах фимиама. Плач и молитвы гетер, которые с обнаженной грудью и распущенными волосами оплакивали смерть Мелиссы, стихли. Посреди палатки, обнаженная, накрытая тончайшим покрывалом, лежала Мелисса. Казалось, что она спит.
— Как это случилось? — спросил Фемистокл, не отрывая взгляда от усопшей.
Ни одна из гетер не отважилась ответить. Полководец пришел в ярость и крикнул:
— Пусть придет Аристид!
Молчаливые гетеры испуганно расступились, когда вошел Аристид. Все знали о взаимной личной неприязни обоих и понимали, что сейчас можно ожидать чего угодно.
С выражением скорби на лице Аристид подошел к Фемистоклу и, глядя на Мелиссу, протянул ему руку.
— Твоя боль — наша боль, — печально произнес он.
Фемистокл отвел его руку и некоторое время, застыв, смотрел перед собой.
— Как это могло случиться? — наконец спросил он.
Аристид пожал плечами.
— Это произошло ночью. Мелисса разговаривала с девушкой с Лесбоса, беженкой, которую варвары оставили на поле битвы. Вдруг она осела на пол. Ей в спину попала персидская стрела.
Глаза Фемистокла, который до этого смотрел в одну точку, начали мигать. Аристид молча протянул ему стрелу. Тот потрогал острие, провел рукой по оперению и посмотрел на дыру в палатке.
Аристид кивнул.
— Там находится лагерь пленных варваров. Конечно… — Он сделал паузу. — До них далековато, более половины стадия. Ни один воин, кроме Геракла, не смог бы с такого расстояния произвести смертельный выстрел.
— Вы обыскали пленных? — наседал Фемистокл на Аристида.
— Мы заставили варваров раздеться догола, — ответил Аристид.
— И что?
— Ничего. У некоторых персов были обнаружены дорогие кинжалы, но никаких следов лука.
— Но это же персидская стрела! — заорал Фемистокл.
Аристид молчал.
Не говоря ни слова, Фемистокл выскочил из палатки и направился в сторону лагеря пленных персов. В нескольких метрах от него стояли аттические гоплиты, которые охраняли лагерь. Аристид бежал вслед за разъяренным Фемистоклом и умоляюще бормотал:
— Стражники ничего не заметили. Я допросил каждого из них. Ночью все было тихо.