Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия
Шрифт:
Поэтому Счастливчик Джон извлекал из недостатка своего собеседника сколько мог пользы, снова и снова расспрашивая мистера Томпсона о Севастопольской кампании, об осадной армии, а главное – об условиях её снабжения, одним словом, задавал все вопросы, естественные для странствующего коммерсанта, а некоторые – и для других дел. О ценах на товары, о том, просто ли найти торговое помещение и персонал для него, есть ли хорошие гостиницы, а также какие трактиры следует посещать, а в каких выпивает такой контингент, что лучше и не заглядывать. Помощник капитана провёл под Севастополем, точнее в Балаклаве, не одну ночь, поэтому отвечал на все вопросы.
– В нашей Балаклаве, – утверждал он, – бояться не следует.
82
Камышовая бухта, нынешний район Севастополя, база и порт французской армии в период Крымской войны.
Счастливчик Джон возмущался глупой политикой французского правительства, неспособной отправить всех каторжников в Австралию, и ещё подробнее расспрашивал, как выглядят самые опасные притоны – не дай бог попасть туда в темноте. Собеседник давал пояснения.
– Вы поступили вполне благоразумно, мистер Вильямс, что решили сначала осмотреться в Севастополе, а потом начать коммерцию, – сказал он. – Вообще-то, я предполагаю, что Адмиралтейство предложит Её Величеству оставить в наших руках Крым или хотя бы Севастополь после победы. Для нас этот город станет восточным Гибралтаром. Я не раз слышал, что Севастопольская бухта – лучшая в Европе. Судя по карте, так и есть.
Высказать свои соображения Счастливчик Джон не успел. Беседу прервал протяжный гудок.
С «Твидом» поравнялся другой британский пароход, только что вошедший в Босфор из Чёрного моря. Судя по костылям и повязкам, большинство пассажиров на палубе были ранеными.
– Повезло ребятам, – заметил мистер Томпсон, – немного их, да и погода хорошая. А прошлым сентябрём, после Альмы… В кубриках места не хватило, раненых свалили на палубу. Ещё дожди шли. Потом доски от крови отмывать пришлось. Все равно лучше, чем под Севастополем оставаться – там тогда госпиталя не было. Главный госпиталь и сейчас здесь, в Скутари под Стамбулом, а на позициях появились полевые госпиталя – целых три. Как ни удивительно, мистер Вильямс, но наладили работу госпиталей дамы – и в Скутари, и даже под Севастополем. Про мисс Флоренс Найтингейл и её медицинских сестёр вы, конечно, читали в газетах? Вот здесь, в Скутари, большая их часть и работает, включая саму мисс Найтингейл [83] .
83
Традиционно возникновение сестер милосердия связывается с именем Флоренс Найтингейл, прибывшей в Скутари в ноябре 1854 года для оказания помощи раненым. Впрочем, первой женщиной, оказывавшей помощь раненым на поле боя (Альма), следует признать Дарью Михайлову, вошедшую в историю как Даша Севастопольская.
Счастливчик Джон согласно кивнул и продолжил любоваться Золотым Рогом. Сведения о британских госпиталях под Севастополем, как он надеялся, ему не пригодятся.
– Дмитрий Борисович, – сказала Катерина Михайловна, – не думаю, что нам следует торопиться. Сначала мы изъясним вам суть этой непростой истории, а потом вы решите, что следует делать.
– Да, Катерина Михайловна, – кивнул Сабуров, – вы правы, торопиться нам не следует. Мой денщик уже попросил хозяев дома не препятствовать нашей беседе, которую лучше начать здесь. В управлении неизбежны формальности, возможно, вам доведётся встретиться в следующий раз лишь во время очной ставки. Пока вы вместе, вам желательно обговорить будущие показания. Это относится и к нашим, и к вашим интересам: противоречия в показаниях только замедлят дело и ухудшат вашу судьбу.
– То есть вы предлагаете нам расписать заговор, как пьесу? – сказала Катерина Михайловна. – Но может быть, перед тем, как вы ознакомите нас с вашими фан… предположениями, вам будет интересно выслушать подлинную историю событий?
– Что же, слушаю, – сказал Сабуров, правда не зевнув, но дав понять, что любые объяснения интересны ему не больше объяснений мальчишки, пойманного возле яблони с карманами, набитыми плодами.
Зевнуть-то он зевнул, вот только притворно. Ротмистр явно интересовался столь долго преследуемой и наконец-то найденной англичанкой, оказавшейся, при очном знакомстве, совсем не той дамой, которую он предполагал обнаружить.
– Джейн, – сказала Катерина Михайловна по-французски, – вам предстоит длинный и нелёгкий рассказ. Наши страны сейчас воюют, поэтому полицейский интерес к истории вашего появления в России полностью оправдан. Расскажите как можно подробнее, это важно для успеха нашего путешествия. Александр, прошу вас, будьте подробны, когда это нужно. Расскажите о том, как вы встретились, и обо всем, что происходило в Рождествено.
– Причём честно. Впрочем, племянничку нашего польского либерала-англофила верю я не больше, чем его дядюшке, – зло бросил Сабуров, вспомнив некоторые подробности гостеприимства Льва Ивановича.
– Никакой чин не даёт вам право говорить о моем дяде в таком тоне, – чуть запинаясь, сказал побледневший Саша.
– Джейн, начинайте, – вмешалась Катерина Михайловна. – Как я поняла, у господина ротмистра нет причин не доверять вам.
И Джейн начала рассказ. С самого начала – с того самого дня, когда папа привёз их в Освалдби-Холл, – и очень подробно. Конечно же, говорила она по-французски, но иногда вставляла русские фразы, и это ей удавалось. Ротмистр слушал почти без вопросов, иногда делал записи в тетрадь.
Поначалу Джейн побаивалась, что Сабуров отнесётся к её истории скептически или будет торопить, требуя пропускать излишние подробности. Но нет, ротмистр слушал внимательно. И, как показалось Джейн, даже не только по своим профессиональным обязанностям. Ему просто было интересно. Ведь Сабуров никогда не плавал на британском корабле, даже пассажиром, не то что юнгой. Ему никогда не приходилось изображать из себя юного эстляндского барона, и если и доводилось быть участником псовой охоты, то волки за ним вряд ли гнались.
Джейн рассказывала, глядела в глаза ротмистру, и ей даже стало жалко этого человека. Из-за своих собственных приключений она научилась замечать, когда человек утомился, причём не за день, но за много дней, когда ему долго не удавалось как следует поесть, выспаться, вымыть лицо тёплой водой. «Ведь он полицейский, – думала Джейн, – его работа – находить преступников, а если он искал преступление, но не нашёл, то должен чувствовать себя, как человек, выкопавший пустой сундук, без сокровищ. Он надеялся, что я стану сокровищем для него, теперь же выясняется, что путь проделан впустую».