Дочь кардинала
Шрифт:
Я угадываю в этом мнении тихий шепот королевы Елизаветы и сжимаю зубы от ярости. Если она сможет убедить мужа счесть эту победу над шотландцами изменническим поражением, то они вызовут Ричарда в Лондон и заставят за нее ответить. Последний брат короля, обвиненный в измене без суда и следствия, захлебнулся в бочке с любимым вином королевы.
Для того чтобы как-то успокоиться, я иду в комнату для занятий и сижу там, слушая, как дети пробираются сквозь дебри латинской грамматики, перечисляют глаголы, которые им было велено выучить наизусть, те же самые, что когда-то давали нам с Изабеллой в замке Кале. Даже сейчас мне кажется, что я слышу голос Изабеллы и ее радостное восклицание, когда ей удается справиться с ними без ошибок. Моему сыну, Эдуарду, исполнилось уже девять лет, и он сидит рядом
Учитель делает перерыв и говорит детям, что они могут ненадолго отвлечься, чтобы поприветствовать меня, и они тут же собираются вокруг моего кресла. Маргарита прижимается ко мне, и я обнимаю ее, глядя на двоих миловидных мальчиков. Я понимаю, что, кроме них, у меня может больше не быть детей. Мне всего лишь двадцать шесть, и я могла бы родить еще хотя бы шестерых, но этого чуда со мной больше не происходит. Никто: ни повитухи, ни лекари, ни священники – не может мне сказать, почему я больше не беременею. И пока эти дети вместе с хорошенькой и вспыльчивой, как ее мать, Маргаритой – моей любимицей, стали для меня смыслом моей жизни.
– С вами все в порядке, леди мать? – вежливо спрашивает она.
– Все хорошо. – Я убираю ее непослушные темные кудри с глаз.
– Можно мы поиграем в королевский двор? – предлагает она. – Вы будете королевой, а нас будут представлять вам.
Но мне слишком больно сейчас возвращаться к той игре, в которую мы когда-то играли с сестрой, поэтому я говорю:
– Не сегодня, дети. К тому же, возможно, вам нет смысла репетировать. Может быть, дети, вы не поедете ко двору. Кто знает, вдруг вы будете такими, как ваш отец: великими правителями на своей земле, свободными от дворцовой суеты и живущими вдали от королевы.
– А разве мы не должны ехать ко двору на Рождество? – спрашивает Эдуард с сосредоточенно-взволнованным выражением лица. – Мне казалось, отец сказал, что нам всем троим, возможно, придется ехать ко двору на это Рождество.
– Нет, – обещаю я больше самой себе, чем детям. – Мы с вашим отцом поедем, если так велит король. Но вы останетесь тут, в Миддлеме.
– У нас не было выбора, – говорит Ричард, когда мы останавливаемся перед королевской приемной. – Мы должны были прибыть сюда на рождественские празднования. Они и так не были в восторге от того, что ты не взяла с собой детей. Это выглядит так, словно ты не доверяешь им.
– А я и не доверяю им, – говорю я. – Я не повезу их во дворец, пока на троне сидит она. Я не передам детей Изабеллы под ее опеку. Смотри, что случилось с девочкой Мобрей, которую сосватали за принца Ричарда. Когда ее приданое по контракту оказалось предписанным Риверсам, ее судьба была решена: бедняжка не дожила и до своего девятого дня рождения.
– Больше ни слова. – Ричард бросает на меня хмурый взгляд.
Огромные двери перед нами распахнулись, и трубы возвестили о нашем прибытии. Ричард недовольно морщится. С каждым нашим визитом мы замечаем, что двор становится все помпезнее и вычурнее. Не каждый гость нуждается в фанфарах и выкрикивании его титула. Всем и так уже было известно, что большая половина самых состоятельных людей Англии были близкими родственниками королевы.
Я вижу Эдуарда, идущего среди придворных особ: он, заметно округлившийся, на голову выше всех остальных. Судя по всему, он имеет хорошие шансы растолстеть. Королева восседает на золотом троне. Все дети королевской четы, от самой младшей, Бриджит, играющей у ног матери, до самой старшей, красавицы принцессы Елизаветы, взрослой девушки шестнадцати лет, все разодеты в пух и прах и сидят вокруг матери. Принц Эдуард, светловолосый и красивый, как его отец, только что достиг двенадцати лет и приехал из Уэльса, чтобы поучаствовать в рождественских празднованиях; он сидит со своим опекуном Энтони Вудвиллом за шахматным столом, полностью углубившись в развернутую перед ним игру.
Никто не станет отрицать, что это семейство –
– Вперед марш, – говорит Ричард, как он всегда говорил раньше, и мы идем кланяться королю и королеве и принимать радостные приветствия Эдуарда, адресованные любимому брату, и вежливые знаки внимания от королевы человеку, которого за его спиной она называет предателем.
Для всех же остальных рождественские праздники при дворе были возможностью приблизиться к королевской чете и попытаться установить дружеские, если не фривольные отношения с ними, чтобы получить от этого выгоду в будущем. Вокруг короля постоянно вращается целый вихрь интриг и интересов, и он по-прежнему раздает дары и дарует свое покровительство. Однако сейчас даже более, чем раньше, становится заметно, что именно королева и ее семья, ее братья и сестры, даже ее сыновья от первого брака управляют всем двором и доступом к королю. Она позволяет ему заводить любовниц, он даже хвалится ими, она позволяет ему благодетельствовать незнакомцам. Но самые крупные дары и самые большие состояния королевского дома переходят в руки только членов ее семьи и ее друзей, никому более. Однако она никогда не заявляет свои права на это открыто. Она не встревает в споры и обсуждения, не вскакивает, не повышает голоса, но тем не менее вся власть при дворе находится в ее руках и в руках ее братьев. Энтони, Лайонел и Эдуард наблюдают за происходящим в кулуарах королевского дворца так, словно они шулера за карточным столом и ждут только появления свежего недотепы. Ее сыновья от первого брака, Томас и Ричард, обласканные, обогащенные и облагороженные королем, контролируют доступ в королевские приемные покои. Ничего не происходит там без их ведома, и ничто не вершится без ее на то позволения, высказанного с улыбкой.
Королевское семейство всегда прекрасно одето, а их жилые покои всегда обставлены с блеском и роскошью. Бросив Ричарда одного защищать страну от скоттов силами армии, которую тот сам собрал, Эдуард потратил целое состояние на новые доспехи для рыцарских турниров, где никто даже близко не увидит лезвие боевого оружия. Эдуард выглядит идеальным королем, он красив и обходителен, но я думаю, что сейчас это, пожалуй, единственное, на что он способен: сохранять фасад, лишь видимость реальной власти. Он выглядит как король, он говорит как король, но он не правит, как подобает королю. Настоящая же власть находится в руках королевы, которая выглядит и говорит, как всегда: красивая женщина, вышедшая замуж по любви, посвятившая свою жизнь семье и детям и всегда исключительно милостивая к своим друзьям. Она и сейчас до сих пор невероятно очаровательна, и этим ее чарам все еще невозможно противиться. Глядя на нее, никто не смог бы заподозрить в ней самого неразборчивого в средствах махинатора, дочь признанной ведьмы, женщины, чьи красивые тонкие руки были по локоть обагрены кровью.
Эти двенадцать дней рождественских праздников в этом году были бы самыми яркими за всю историю развлечений, устраиваемых королевским семейством, если бы сразу после самого Рождества во дворец не принесли известие из Бургундии о предательстве родственника королевы, герцога Максимилиана. В поисках выгоды, подобно королеве, своей родственнице, Максимилиан заключил мировое соглашение с Людовиком Французским, отдав тому в жены для сына свою дочь и провинции Бургундию и Артуа в качестве приданого.