Дочь лучшего друга
Шрифт:
— Вместе с ее смертью я потерял смысл жизни.
— Ты… ты поэтому больше не хочешь… не хочешь иметь детей? — говорить было трудно. Мне не хватало воздуха.
— Я больше не готов нести такую ответственность. И… не готов заменить Аню другим ребенком.
Я проглотила собственную боль.
— Я понимаю.
Нет, я не понимала. Его слова звучали глупо. Но сейчас мне не хотелось спорить.
— Малыш, могу я к тебе завтра прилететь? Мне очень тебя не хватает. И я очень хочу знать, нужен ли тебе еще.
— Для чего я тебе, Игорь? Тебе
— Нет.
— Тогда для чего?
— Ты заставляешь меня чувствовать себя живым. Ты — единственная радость в моей жизни, глоток свежего воздуха для меня. После смерти Ани и развода я не хотел серьезных отношений. Женщины хотят выйти замуж и детей. А я не могу никому это предложить, поэтому я всегда заканчивал отношения, как только они начинали перерастать во что-то серьезное и более близкое.
— И сколько времени еще ты отмеришь нам? — я перестала дышать в ожидании ответа. — Когда ты поймешь, что пора все закончить?
— Я это уже понял.
Мое сердце остановилось.
— Что? — не звук, выдох.
— Но я не могу тебя отпустить. Должен, но не могу.
— Я… Я тебя не понимаю.
— Малыш, сейчас мне нужно идти.
— Куда? В Москве же сейчас ночь?
— У меня встреча. Нужно решить одну проблему.
— Какую?
— Это по работе.
— Ты снова ничего не хочешь говорить?
— Давай встретимся завтра. Хорошо?
— Ты мне все расскажешь?
— Да. Завтра мы поговорим. Поужинаешь со мной?
— Да.
— Тогда завтра в восемь я за тобой заеду.
— Хорошо. Я буду ждать тебя.
— Мне жаль, что ты вчера видела меня таким. Прости меня, малыш.
— А мне жаль, что ты не позволил мне помочь тебе.
— Мы все исправим.
— Я надеюсь.
— Прости, мне нужно идти. С нетерпением жду завтрашнего вечера.
— Я тоже. До завтра.
Тишина была оглушающей. Разговор отнял у меня последние силы. Вино так и осталось недопитым.
Всю ночь мне снился Игорь. Но во сне он был чужим и все время ускользал от меня. Наутро я проснулась с неприятным послевкусием. В душе остался тяжелый осадок и нехорошее предчувствие. Оно усилилось после того, как Игорь не ответил на мое сообщение, а спустя час — на звонок.
— Госпожа Маргарита, можно? — осторожно спросил Мартин. В его руках была тарелка с… Кажется, это было пирожное.
— Да, Мартин, проходите. Вы что-то хотели?
— Я хотел с Вами посоветоваться. Я тут придумал новый десерт. Мне нужно Ваше мнение.
И он поставил передо мной свой кулинарный шедевр. Выглядело аппетитно. Вот только я совершенно не хотела есть. Мои мысли были далеко отсюда.
— Это нежное персиковое суфле. Снизу бисквит. Между ними клюквенное желе. И сверху клюквенный топпинг с шоколадом.
— Выглядит вкусно, — улыбнулась я сдержанно. Мартин смотрел на меня с надеждой. Что ж, придется пробовать.
По языку растеклась сладость. На мой взгляд, слишком приторно. Но стоило только начать жевать,
— Мне нравится, — вынесла я свой вердикт. — Как Вы его назовете?
— Первая любовь.
— Неожиданно, — удивилась я. — Почему так?
— Потому что этот десерт отражает это чувство. Сначала вам хорошо, вы влюблены. Потом первая эйфория проходит. Вы начинаете замечать недостатки друг друга. Ну, а в конце… Финал известен.
— Печально, не находите? Не каждая любовь завершается плохо.
— Но первая… всегда.
Я задумалась.
— Возможно, Вы правы. Что ж, велю добавить в меню новый десерт.
— Благодарю.
Мартин склонил голову и вышел. Я еще раз проверила телефон. Ничего. Мне это не нравилось. Оставалось только утешать себя, что Игорь занят.
Я уже собиралась домой, чтобы подготовиться к ужину, как раздался телефонный звонок. Не танго. Мама. Всего одна фраза, и весь мой мир разлетелся на осколки.
Игорь
Реальность возвращалась ко мне медленно и болезненно. В голове словно шла Вторая Мировая. Сколько же я вчера выпил? Попытка открыть глаза лишь усугубила мое состояние. Но я успел заметить серые сумерки, которые наполняли комнату. Вечер? Утро? Ничего не помню. Хотя нет, какие-то странные обрывки плавали в моем сознании, которое сейчас напоминало некачественное желе. Мне приснилась Рита или она на самом деле приходила? Я заставил себя открыть глаза и осмотреть комнату. Желудок взбунтовался. Пришлось вернуть голову на подушку и глубоко дышать. В спальне кроме меня никого не было. Значит, она мне все-таки померещилась. Это хорошо. Рита избежала «счастья» видеть меня в таком состоянии.
Организм отчаянно требовал отвести его в туалет и при этом сам же был в ужасе от перспективы встать и куда-то идти. Я осторожно сел, держась за голову. Неужели, коньяк был паленым? За такую-то цену? Надо было закусывать. Взгляд остановился на стакане с водой. Он стоял на тумбочке у кровати. Рядом лежала упаковка аспирина. Не припоминаю, чтобы я заранее готовил средство от похмелья. Сомнения, что Рита все же была в моей квартире вчера, вернулись с новой силой. Я даже вспомнил ее взгляд. Полный боли. Что же я вчера ей наговорил? Ни черта не помню!
Добраться до туалета оказалось непросто. С каждым шагом комната норовила опрокинуться, а в голове взрывались мины. Мне и самому хотелось сейчас разлететься на куски, чтобы эти мучения, наконец, закончились.
Ну и видок у меня. Небритый. Мешки под глазами. И полнейшее отсутствие мыслей во взгляде. Старею. Раньше все проходило легче.
Надо найти телефон. Вспомнить бы еще, где он! В гостиной нет. На кухне тоже. Одинокая чашка, стоящая на столе, заставила меня задуматься. Вчера я определенно был здесь не один. Только бы не с Ритой! Но память насмешливо подсунула мне ее слова: